В преддверии свадьбы Гарри и Меган Марклы и Рагланд/Джонсоны были не единственными семьями, чье равновесие было нарушено вместе с их надеждами и ожиданиями. То же самое было и с королевской семьей, хотя для них, казалось, существовали преимущества, которые уравновешивали бы недостатки.
Несмотря на значительное преимущество цвета кожи Меган и очевидно явную любовь между супругами, существовал неудобный факт: у Меган было прошлое, которое могло повредить престижу королевской семьи, если пресса начнет его обнародовать. Как уже говорилось раньше, никто не может быть близко допущен к общению с королевской семьей, пока их происхождение не будет исследовано дворцом. Я знаю много примеров, когда заинтересованной королевской особе тихо сообщали, что ему не следует продолжать видеть того или другого человека. Дворец разлучил принца Эндрю и Ку Старк (американский фотограф и актриса, – прим. пер.) и попытался разлучить Чарльза и Камиллу. Они бы преуспели и в этом, если бы принц Уэльский не сообщил властям, что она является “не подлежащей обсуждению частью его жизни”.
Вмешательство не ограничивалось личной жизнью членов королевской семьи. Иногда это отражалось и на профессиональной сфере. Еще в 1970-х годах муж принцессы Александры Достопочтенный сэр Ангус Огилви был вынужден уйти с поста директора и прекратить свою деятельность в качестве бизнесмена в свете скандала с Lonrho, когда эта компания была уличена в нарушении санкций против Родезии.
Даже благотворительность не застрахована от вмешательств дворца. Поскольку это считается действительной профессиональной частью королевской жизни, и есть много людей, которые сколотили состояние сомнительным путем, а затем пытались добиться респектабельности, жертвуя большие суммы на королевские дела, деятельность по сбору средств королевских благотворительных организаций или благотворительных организаций, связанных с королевскими семьями, внимательно отслеживается.
Я знаю один случай, который никогда не предавался огласке, когда одному из самых высокопоставленных членов королевской семьи было запрещено брать дополнительные суммы от имени своей основной благотворительной организации от особенно щедрого дарителя, который, как считалось, справедливо или нет, не имеет значения, убил двух супругов. Запрет распространялся и на то, чтобы это лицо допускалось в любой королевский дворец в любом качестве.
Вмешательство никогда не было сюрпризом для членов королевской семьи, которые намеревались раздвинуть границы, которые были проведены для сохранения целостности и репутации монархии. В самом деле, редко кто из королевских особ поступает так, как поступил Принц Чарльз, отказавшись бросить Камиллу.
Цвет кожи Меган был преимуществом, которое давало ей и Гарри гибкость, которой они никогда не обладали. Нет никаких сомнений в том, что если бы она была белой, то были бы произведены закулисные маневры, чтобы разорвать отношения до того, как они могли бы привести к браку. Недостатками было ее прошлое, а также открытая пропаганда Меган идеологий, которые могли бы политизировать аполитичный характер монархии. Была также ее непопулярность среди людей, с которыми она пересекалась в прошлом, некоторые из которых неизбежно вышли бы из тени, когда она вышла замуж за члена королевской семьи, и настраивали бы журналистов против нее.
Но еще хуже, чем все вышеперечисленное, были жесткие порнографические ленты, претендующие на то, что в них снималась Меган Маркл. Я видела эти записи. Все мы знаем, что в настоящее время можно убедительно записать на пленку поддельные записи – с головой одного человека, наложенной на тело другого. Может быть, женщина в лентах – двойник Меган. Может быть, это лицо Меган, наложенное на чье-то тело в циничном упражнении по зарабатыванию денег. В любом случае, нет никаких сомнений, что в женщину, которая выглядит точно так же, как Меган, крепко проникает огромный пенис, принадлежащий жеребцу первого порядка, и что персонаж Меган стонет в манере, напоминающей ее выступления в Suits.
Тело предполагаемой Меган очень похоже на то, что мы можем себе представить, за исключением того, что ее груди гораздо больше, чем те, которые есть у Меган в настоящее время. Однако, если посмотреть на фотографии, сделанные ею в начале ее двадцатых годов, когда она только начинала работать в индустрии, можно заметить, что ее груди в узких вырезах гораздо полнее к подмышкам, чем сейчас. Это говорит о том, что она вполне могла увеличить свою грудь, а затем уменьшить ее, когда стала более успешной, как это сделала Виктория Бекхэм.
Поскольку хронология порнографических записей совпадает с периодом отсутствия работы у Меган, сомневающиеся находили совпадения, которые позволяли им оставаться убежденными в том, что это она.
Для любого уважаемого учреждения, тем более для королевской семьи, такой сценарий был далеко не желателен. В каком-то смысле даже не имело значения, подлинны эти записи или сфабрикованы: само их существование было проблемой. Мысль о том, что у любого члена британской королевской семьи могло быть прошлое, которое позволяло существовать секс-ленте, настоящей или фальшивой, и она была выложена в интернете на всеобщее обозрение, и что всегда найдется процент людей, которые поверят в ее подлинность, даже если это не так, была проклятием. Единственное, что сдерживало всех критиков этого брака, – решимость Гарри жениться на Меган, несмотря ни на что.
Тем не менее, это было очень тревожно, потому что сама Меган – личность, которую люди либо любят, либо ненавидят. В то время как некоторые люди, такие как архиепископ Кентерберийский и сам Гарри, были убеждены в искренности Меган, другие беспокоились, что она может быть оппортунисткой, которая использует обстоятельства, работающие в ее пользу.
Может быть, она была слишком бойка, слишком опытна, слишком искусна в изображении себя Маленькой Чудесной Мисс, чтобы отступить и сдаться? Один критик отметил, что ее поведение было неприятным:
“Как и все настоящие обманщики, она в совершенстве овладела искусством проецировать убедительную демонстрацию искренности. Это само по себе вызвало бы раздражение, даже если бы мы ничего не знали о ней от тех, с кем она пересекалась за эти годы, не говоря уже о том, что за чушь она несла все это время. Многие из ее заявлений и являются единственным доказательством этого. Ее блоги стали ее собственной ловушкой. Заявления Меган о том, что нужно любить себя, быть кем угодно, лгать самому себе, пока ты делаешь это для достижения своих целей, звучали громко и предостерегающе. Она, очевидно, никогда не слышала этой сентенции: слово, однажды произнесенное, невозможно забыть. Как и: что написано пером, не вырубишь топором. От нее определенно волосы встают дыбом”.
Ее провозглашенный гуманизм, вкупе с политической активностью, также давал пищу для размышлений. Британский истеблишмент – один из самых утонченных в мире. Его наиболее умные представители гораздо менее доверчивы, чем большинство их коллег, из других стран. Хотя эти люди часто очень принципиальны, их путеводной звездой является реализм. Они освежающе свободны от предрассудков, очень современны с духом времени, заинтересованы в работоспособных решениях, а не в косности и лицемерии. Они знают, что гуманизм – это чаще всего маска, надетая лицемерными искателями внимания, чтобы скрыть свои истинные намерения, поскольку они стремятся получить одобрение, притворяясь более замечательными, чем они есть на самом деле. Например, я была свидетелем того, как сэр Дэвид Иди, старший судья королевского департамента, который обычно вел дела о диффамации, отклонил попытку миллиардерши произвести на него впечатление, назвав себя “филантропом” по профессии, хотя на самом деле она была известна, как безудержный социальный альпинист.
- Филантроп?- сказал он с горечью, выражая этим испепеляющим вопросом все, что он думает о ее притязаниях и, следовательно, о ее характере.
На самом деле никого не интересовало, был ли гуманизм Меган искренним или нет, до тех пор, пока она была готова выполнять работу супруги члена королевской семьи, как и когда это от нее требовалось. Но ее откровенная политизация вызывала настоящее беспокойство. Это могло запятнать корону, если они с Гарри поженятся.
Британская монархия, как и все другие конституционные монархии в Европе, решительно аполитична. Все они понимают, что их выживание зависит от абсолютной нейтральности; сам смысл их существования зиждется на их способности обеспечить обществу защиту от посягательств амбициозных политиков, которую способны дать только аполитичные главы государств.
Ни для кого не секрет, что в частном порядке большинство членов королевской семьи либо крайне центристски настроены, либо политически немного левее центра. На самом деле это либеральные консерваторы.
Царствующие королевские семьи осознают необходимость перемен. Они желают улучшения участи своих граждан. Однако они также понимают, что для того, чтобы общество оставалось стабильным, необходимо сохранять элементы прошлого. Чтобы изменения были действительно эффективными, они должны быть измеряемыми и постепенными. Урок, извлеченный из революций, состоит в том, что выплескивание ребенка вместе с водой из ванны, даже когда просто необходимо почистить ванну, делает людей бездетными. То, что Меган выступала за перемены, считая их неизбежно позитивными, указывало на некоторую степень наивности, которая могла стать опасной, когда у нее была королевская платформа, поскольку она явно не знала о дестабилизирующих аспектах перемен.
Насколько можно было судить, политические настроения Меган также были решительно американскими. Америка – молодая страна, а Британия и все остальные европейские монархии – древние. За последние два столетия европейское общество претерпело значительные изменения, поскольку все государства демократизировались, а некоторые стали республиками. Современные монархии часто более стабильны и меритократичны, чем их республиканские собратья, в результате чего современные конституционные монархии рассматривают себя не просто как форму правления, а как наилучшую форму правления. По их мнению, их система правления защищает благосостояние всего общества не только как оплот против захвата власти амбициозными политиками, но и как представитель всех граждан своей страны независимо от их политических убеждений. Республиканское же правительство всегда представляет только тех граждан, которые голосовали за партию власти.
В дворцовых кругах ходили слухи, что Меган недостаточно опытна, чтобы оценить тонкости мира, в который ей предстоит вступить, и что Гарри не сможет поможет ей разобраться.
За год, прошедший с момента публикации в Sunday Express новости об отношениях Гарри с Меган и их помолвке, власть имущие смогли получить то, что они считали точной мерой ее существования. Хотя она снискала расположение принца Уэльского, сгладив некоторые шероховатости в его отношениях с Гарри, и понравилась королеве, потому что ей нравились яркие, жизнерадостные и веселые люди, как Меган, но у сторонних наблюдателей было ощущение, что она может оказаться более проблемной, чем они рассчитывали.
Это объяснялось тем, что она была сильной духом, имела ярко выраженные политические пристрастия, высказывала свое мнение там, где желательно было бы промолчать, и постоянно заявляла, что должна была идти своим путем, поэтому атмосфера конфронтации преследовала ее везде, куда бы она ни пошла. Во дворце, где больше ценилась атмосфера доброжелательности, призадумались и задались вопросом, не разрушит ли ураган Мэг все те здания, которые они хотели бы сохранить. Также наблюдателей беспокоил контроль Меган над Гарри.
Надо признать, что он был счастлив. Создавалось впечатление, что и он, и Меган парили высоко в облаках, поднимая друг друга на все большую высоту. Их отношения казались довольно многослойными. Гарри расхаживал вокруг, играя роль альфа-самца, защищающего гипер-женственный цветок от потенциально неблагоприятных элементов, в то время как она гладила его по спине и кудахтала над ним, как мать-наседка над своим цыпленком.
Ну и что с того, что большую часть разговора вела она, и даже когда он хотел что-то сказать, она либо перебивала его, либо заканчивала фразы, которые он начинал? Она была чрезвычайно женственной, в то время, как он был чрезвычайно мужественным, на каком-то уровне играя Инь и Ян почти стереотипно. Но некоторые люди, обеспокоенные тем, что Меган была более сильной, умной и способной партнершей, отмечали, что она обладала женственностью сильного и уверенного в себе матриарха, а не услужливой и послушной маленькой женщины. Они задавались вопросом, возможно несправедливым, не была ли она слишком доминирующей.
“Удивительно, что единственным человеком, который этого не видел, был Гарри”, – сказал мне знакомый, который теперь покинул дворец, совершенно упуская из виду, что если Гарри был счастлив следовать за Меган, то это движение его устраивало.
Если отбросить положительные стороны этой пары, то “она и Гарри спотыкались”, – сказал мне кто-то из его близких.
“Он очень эмоциональный парень, а она знает, на какие кнопки надо жать, чтобы заставить его двигаться. В то время как поклонники чувствовали, что она была очень настроена на Гарри эмоционально и хорошо управляла им, недоброжелатели считали, что она с силой жала на его физическую кнопку, обвиваясь вокруг него, как вьюнок, поглаживая по спине, как будто она была его няней, а он – беззащитным шестилетним ребенком, нуждающимся в утешении”.
Я, например, чувствовал, что она манипулирует им эмоционально. Подрывая его, играя на его слабостях. Делая это под видом заботы о нем, когда на самом деле она все больше обретала власть над ним. То, как он смотрел на нее, когда она была в другом конце комнаты, было больно видеть. Он был похож на щенка, с обожанием глядящего на своего хозяина. Его глаза, его взгляд следовал за ней по комнате. Но она хитра. Она постоянно усиливала свой контроль над ним, соглашаясь с ним, показывая ему, какой он умный, какой замечательный. Она накладывала лесть толстым слоем.
Это была чистая патока, и я задаюсь вопросом, смог бы он увидеть ее насквозь, если бы секс не был так хорош. Можно сказать, что он был фантастическим. Он не мог оторваться от нее. Она тоже часто прикасалась к нему, хотя я чувствовал, что она использовала прикосновение, как еще одно средство, чтобы контролировать его. У меня сложилось отчетливое впечатление, что она награждала его похлопываниями, когда он хорошо себя вел: намек на няню.
А если он переступал черту, то она наказывала его. Она сделала это на свадьбе принцессы Евгении на глазах у всех, и я видел, как она делала это во многих других случаях. Но если он слишком далеко уходил с ее орбиты или собирался ускользнуть от нее, она восстанавливала физический контакт. Как будто засасывала его снова. От нее действительно не было спасения. Не то, чтобы он хотел сбежать. Напротив”.
Контролирующая, доминирующая ультра-женственная женщина, играющая на мужественности и слабостях красивого и беззащитного принца, – это одна из интерпретаций. Другая – это пара, настолько созвучная друг другу, настолько поглощенная друг другом, настолько влюбленная друг в друга, что один заканчивает предложения другого, потому что они перестали быть двумя индивидуальностями и теперь живут как единое целое.
Конечно, у Меган было много времени для Гарри. Быть с ним – не такая уж большая жертва для нее. Да, он был в плену у нее, и, похоже, это произошло очень скоро после их знакомства, но, как и многие альфа-самцы, он нашел себе альфа-самку, которая была более сильной личностью, чем он, и он был счастливо очарован ею. Тот факт, что Меган была намного умнее и мудрее принца, который провел всю свою жизнь, будучи обласканным нянями, слугами, частными детективами, прислугой и придворными, вполне мог быть плюсом, когда дело касалось Гарри, даже если критики считали, что так не должно быть.
Жаждущий любви, чувствующий любовь и верящий, что она взаимна, он отдавал свою судьбу в ее руки. Для тех, кто сомневался в ее мотивах, это было пугающе не только в практическом плане, но и в эмоциональном, но для тех, кто не сомневался, их отношения были мечтой.
Поскольку Гарри так далеко продвинулся по линии наследования престола, ни один его брак никогда не будет иметь такого конституционного значения, чтобы угрожать основам монархии, как это могло бы быть у прямого наследника. Поэтому было безопасней попытаться закрыть проблему, если она действительно существовала, с помощью семьи и друзей.
Первым, кто попытался повлиять на Гарри и заставить его действовать более взвешенно, был Уильям. К этому времени всем стало ясно, что Гарри и Меган стремительно двигаются к браку. По их собственному признанию, к третьему свиданию они уже планировали свое совместное будущее и даже рассказывали друг другу, как вместе изменят мир. Гарри никогда прежде не проявлял такого пристрастия к тому, чтобы оставить свой след в истории, и наблюдатели забеспокоились, что такой резкий поворот может привести к проблемам, если он не сделает шаг назад и не продолжит отношения более вдумчиво.
Эти опасения существовали бы даже в том случае, если бы позиции Гарри и Меган были более равными, но тот факт, что они не были равны, был тревожным сигналом. Когда у одного было так много, а у другого так мало, неизбежно возникал вопрос, что Меган могла использовать Гарри. Но у самого Гарри таких сомнений не было. Он был слеп, как и я, пока не обнаружил обручальное кольцо на пальце и мельничный жернов на шее.
Но Уильям слишком хорошо осознавал все возможные проблемы. Он попытался внести элемент осторожности в расчет Гарри, предупредив брата, что их мать всегда была сторонником длительных отношений, а не внезапных страстей. Однако, Гарри уже сжег свои мосты эмоционально, а теперь начал сжигать их и лично. Его реакция на слова Уильяма была агрессивной, неблагодарной и обиженной. Он даже обвинил его в том, что он ревнует и пытается лишить его права на счастье, что на самом деле было смешно, так как Уильям всегда любил своего брата и всегда желал ему счастья. Но это все же не помешало Гарри возмутиться вмешательством брата и придать его мотивам совершенно личный и несколько иррациональный оттенок.
Гарри было относительно легко сжечь мосты с Уильямом, потому что теперь он был одной половинкой пары, которая обособилась от всех остальных. Меган всегда была одной из тех женщин, которые полностью поддерживают своего мужчину, которые проявляют такую преданность, что всегда принимают его сторону против всех и вся, в результате чего они занимают позицию “Мы против всего мира”. Достаточно взглянуть на почти одинаковые черно-белые фотографии, на которых оба ее мужа позировали после свадьбы, чтобы понять, как она видит себя и мужа: переплетенных руками, повернутых спиной к миру, вместе смотрящими на далекий, но невидимый горизонт – сплетенные вместе, но отдельно от всех остальных.
Это отношение “Мы против всего мира” имеет мощную привлекательность для мужчин, которые хотят защитить любимую женщину, поэтому альфа-самцы являются идеальными партнерами для женщин, которые хотят быть защищенными. А Меган, несомненно, женщина, которая хочет, чтобы ее защищали.
Такая динамика имеет большую привлекательность для пары, но она может вызвать беспокойство у близких, особенно в том, что есть элементы, которые напоминают паранойю. По мере того, как пара все больше отгораживается от окружающего мира и сплетается друг с другом, близкие могут чувствовать, что они становятся нездорово обернутыми друг в друга. Им все время кажется, что все нападают на них и хотят разрушить их отношения, но на самом деле это просто попытки сохранить здоровое равновесие, что и произошло, когда Уильям попытался убедить Гарри не спешить.
Никто не хочет потерять любимого человека из-за растущего романа, который имеет исключительный подтекст. Поэтому вполне понятно, что Уильям был обеспокоен тем, что ему грозила опасность потерять брата, которого он любил.
Хотя циники могут считать, что Меган намеревалась отделить Гарри от его семьи и друзей, Гарри всегда будет зависим от сильной, доминирующей женщины, потому что он был маменькиным сынком именно такой женщины.
Несмотря на всю свою теплоту и привязанность, Диана была одержимо ревнивой и властной собственницей. Кроме того, она была очень сильной личностью. Как и Меган, она казалась мягкой, милой и беззащитной, хотя на самом деле она была и всем этим, а также всеми противоположностями этого. Она могла быть милой, очаровательной и веселой, как Меган. На самом деле, между двумя женскими характерами, личностями и образом действий было так много общего, что было почти неизбежно, что Гарри быстро и бесповоротно попадет под чары Меган. Нет ничего более привлекательного для маменькиного сынка, чем женщина, похожая на его мать. Говорят, что большинство мужчин женятся на своих матерях, и хотя я бы поспорила с точностью такого общего утверждения, трюизм заключается в том, что мужчины, которые любят своих матерей, тяготеют к женщинам, которые похожи на их матерей.
Чтобы понять власть Меган над Гарри и то, почему он так стремился отдать свою судьбу в ее руки, нужно понять, как его мать подготовила его именно к такой женщине. Диана была очень противоречивой личностью. Для каждой добродетели существовал свой порок. Она могла быть теплой, доброй, естественной и любящей, но могла в одно мгновение стать жестокой, холодной и мстительной. Она была умелым манипулятором и определенно не придерживалась максимы, что “благотворительность начинается дома”.
Она часто отгораживалась от друзей и семьи без всякой причины, а потом, если это устраивало ее, приближала обратно. В детстве ее сильно эмоционально травмировал развод родителей. Это наложило на нее самый ужасный отпечаток и было причиной многих несчастий, которые преследовали ее до самой зрелости.
По словам людей, которые хорошо ее знают, Меган проявляет многие черты характера Дианы. Как положительные, так и отрицательные стороны. Диана в первые дни их брака изолировала Чарльза от всех его друзей, и Меган становилась для Гарри настолько привлекательной, что у него не было времени, энергии или желания для кого-то еще. Меган никогда не прощает и не забывает обид, реальных или воображаемых, что было классикой Дианы, и, подобно свекрови, которую она никогда не знала, когда она хотела очаровать, она очаровывала, но когда она решала бросить человека, она бросала так, как будто это был прокаженный в библейские времена.
Будучи такой же сильной личностью, как Диана, она также обладает способностью, хочет она того или нет, внушать настоящий страх мужчинам, которые влюбляются в нее. Если они не будут полны энтузиазма, чтобы дать ей ответ, которого она требует, она даст им понять, что они подвели ее. Во многих отношениях зрелая, посттреворовская Меган заставляла своих мужчин осознать, что им лучше дать ей то, что она хочет, если они хотят удержать ее. Неспособность Тревора дать ей роль, которую она хотела от него получить, научила ее никогда больше не “продавать себя напрасно”, как она сказала подруге. По замыслу Меган, супружеские пары должны соответствовать требованиям друг друга. С тех пор, как рухнул ее первый брак, Меган научилась заставлять мужчин хотеть дать ей всё. Как выразился Гарри, “то, что Меган хочет, Меган получает”.
Психотерапевт Бэзил Пензер однажды сказал, что мужчины гораздо больше очарованы женщинами, которые бросают им вызов, чем те, кто этого не делает.
Меган, как и Диана, в совершенстве овладела “искусством переменчивого подкрепления”. Как и ее свекровь, Меган также впадала в холодную ярость, когда не добивалась своего, что делало невозможным для других не соглашаться с ней и поддерживать приятные отношения, в которых взрослые соглашаются не соглашаться, сохраняя при этом здоровую степень личной автономии. Те, кто ей не нравился, рисковали потерять ее, и это порождало в людях страх потерять ее – не только в мужчинах, но и в родителях и друзьях.
Хотя Диана в равной степени могла внушать ужас потери тем, с кем была связана, ее техника была совсем не такой крутой. Она так увлекалась своими собственными эмоциями, что ей приходилось сначала распутать себя, прежде чем она могла отделить себя от кого-то. Поэтому отношения Дианы редко заканчивались без взрыва, в то время как Меган, которая была гораздо более сдержанной, оттачивала свое искусство так бесшумно, что не было даже стона, когда она навсегда разрывала связь.
И все же параллели между этими двумя женщинами были настолько очевидны, что зрители опасались, что Гарри, с детства знакомый с ужасными последствиями действий против воли своей матери, был настолько возбужден, что Меган смогла получить власть над ним, причем это сделало ее власть непобедимой. Справедлива ли эта оценка, покажет только время, но несомненно одно: Меган является доминирующим партнером в их союзе, и она не терпит никаких угроз ни с какой стороны.
В качестве примера можно привести реакцию Гарри на предложение Уильяма немного повременить со свадьбой. Его реакция была настолько негативной, что братья поссорились совершенно ненужным образом. Кэтрин попала под перекрестный огонь.
Теперь Меган начала взывать к защитным инстинктам Гарри, извлекая выгоду из сомнений семьи относительно скорости, с которой их отношения стремились к постоянству, еще больше отрывая его от прежней сети поддержки. Вместо того чтобы ослабить связь Гарри с Меган, вмешательство Уильяма усилило ее и влияние Меган на Гарри возросло. Это вызвало беспокойство не только в семье, но и среди придворных. Затем Гарри довел дело до конца, попросив разрешения повидаться с бабушкой и дедушкой, и сказав им, что хочет жениться на Меган.
Любая семья, столкнувшись с возможностью союза, который имеет все признаки стать проблемным, будет пытаться отложить окончательное решение в надежде, что время может принести понимание, и союз развалится сам под тяжестью своей непригодности, если это окажется так.
У королевы и принца Филиппа были хорошие отношения с Гарри. Филипп известен в королевских кругах как покладистый прагматик, который всегда будет пытаться найти способ примирить королевский долг с личными побуждениями. В его глазах не было лучшего решения, чем продолжение отношений Гарри и Меган без брака, пока все сомнения не рассеются.
Гарри знал, что его дед принадлежал к поколению, в котором брак был связан не только с личной самореализацией, но и с династическими обязательствами. В прошлом любовники были личным делом каждого человека. Мужчина может спать с кем угодно, но женитьба – совсем другое дело. Такие вопросы, как долг перед нацией и семьей, должны учитываться в любом семейном уравнении, и если вы не можете гарантировать положительный результат, вы должны сопротивляться желанию жениться.
История была усеяна ужасными предупреждениями, такими как брак двоюродной сестры принца Филиппа принцессы Эны Баттенбергской с королем Испании Альфонсо XIII, который закончился предсказуемым несчастьем и помог подорвать испанскую корону. Но когда мужчина до скрежета зубов хочет жениться на женщине, осторожность не всегда берет верх.
Широко известно, что, когда Гарри заговорил о женитьбе со своими дедушкой и бабушкой, Принц Филипп, уже понимающий, что Меган Маркл не сможет вписаться в роль королевской герцогини без пересадки личности, указал ему, что “мы встречаемся с актрисами, но не женимся на них”.
Это не было снобизмом с его стороны. Качества, которые делают актрису успешной, абсолютно противоположны тем, которые делают хорошей королевскую герцогиню, и у него не было сомнений в том, что было бы несправедливо, как для Меган, так и для монархии ожидать, что она будет выполнять пожизненный королевский долг в то время, как ее личные качества полностью противоречат требованиям королевской роли.
Что не сообщалось, так это остальная часть разговора, которая дошла до меня из двух разных источников, один из которых был близким другом королевы, а другой – принцем. Гарри, отчаянно влюбленный в Меган и готовый на все, лишь бы удержать ее, отверг предложение деда с настойчивостью наркомана, которому грозит лишение свободы. Он сообщил ему, что женится на Меган, несмотря ни на что.
Честно говоря, Меган тоже хотела выйти за него замуж. Она также закрыла глаза и уши на все предупреждения о том, почему она не сможет приспособиться к роли королевской герцогини. Никто на самом деле не предполагал, что она сможет выйти замуж за Гарри, и вместо того, чтобы пытаться приспособиться к новой ситуации, она убедит его создать новую, более подходящую ей роль, отказавшись от королевской жизни. Все три участника разговора представляли себе только одну возможность, а именно: Меган приспосабливается к королевской роли, в то время как на самом деле существует альтернатива: Меган и Гарри отказываются от своих королевских ролей и изобретают для себя новые.
Существенным фактом в согласии на брак было место Гарри в линии наследования. Гарри, Королева и Принц Филипп знали, что вскоре он передвинется на шестое место, как только родится третий ребенок герцогини Кембриджской, который должен был родиться в апреле 2018 года. Эта позиция имела решающее значение, поскольку после отмены закона О королевских браках 1772 года, который был заменен законом О престолонаследии 2013 года, Гарри был второстепенным в истинном значении этого слова. Вероятность того, что он унаследует трон, была теперь так мала, что отказ в разрешении на любой брак, даже такой, который мог бы быть проблематичным, казался бы актом злобы или, хуже того, предубеждения.
Королева любит консенсус и всегда очень хорошо информирована о том, что происходит в мире, а также в ее собственной семье, поэтому, когда слова Филиппа повысили градус общения, Елизавета II вмешалась с намерением снизить его. Гарри даже не позволил ей закончить то, что она говорит. Он оборвал ее на полуслове с воплями, что собирается жениться на Меган во что бы то ни стало, и “если тебе это не нравится, тебе придется смириться”.
Королева никогда раньше не слышала этого выражения, да и я тоже, пока мне не пересказали весь разговор, но я полностью согласилась с ее замечанием, что “мне не нужно объяснять, что это значит. Как только я услышала это, я поняла”.
Однако на этом дело не кончилось. Принц, который пересказал мне этот разговор, сказал, что Гарри тогда совершил переворот, заявив своим бабушке и дедушке, что их обвинят в расизме, если они не согласятся на брак. Конечно, Гарри слишком хорошо знал, что раса Меган не была негативной для семьи, она была позитивной. Но публика об этом не знала, поэтому это был его козырь в рукаве. Елизавета II и Принц Филипп не имели иного выбора, кроме как уступить своему решительному внуку.
“Мы все только молим Бога, чтобы это не обернулось катастрофой, которой все так боятся”, – сказал принц.
Семья очень боялась, что, помимо непригодности Меган для королевской роли, ей нравилось то, чего она могла достичь, став женой Гарри, и именно это, а не любовь к нему, было ее мотивацией. Хотя они надеялись, что их сомнения беспочвенны, ее послужной список не позволял им быть уверенными в этом, что было весьма прискорбно, поскольку они были уверены, что Кэтрин любит Уильяма, а Софи Уэссекс – Принца Эдварда. Они надеялись, что со временем их страхи рассеются.
По иронии судьбы, единственным неисчерпаемым утешением, признанным всеми в семье и во дворце, была двухрасовость Меган. Это был единственный наиболее важный аспект ее личности, который помог преодолеть все сомнения, вызванные ее доминированием над Гарри, политическими наклонностями и прошлым поведением. Как сказал мне принц, “если бы Меган не была цветной женщиной, они бы никогда не позволили ей выйти замуж за Гарри. Это было единственное, что безоговорочно говорило в ее пользу”. Это укрепило разнообразие британского общества.
Поскольку жребий был брошен, а Гарри был настроен решительно, все старались быть позитивными. Меган определенно обладала многими достоинствами. Она была красивой, стильной, жизнерадостной. Она была яркой и энергичной. У нее была хорошая трудовая этика. Она была хорошей компанией, если ты соглашался с ней. Она намеревалась очаровать Чарльза и Королеву, и в какой-то степени ей это удалось. Все надеялись, что возникшие опасения рассеются, когда она станет членом королевской семьи.
“Королева и Принц Чарльз были особенно восхищены ее достоинствами, не последним из которых был ее цвет кожи”, – сказал мне один европейский королевский представитель.
Чтобы показать, как в семье рады Меган, королева даже пригласила ее на рождественскую вечеринку в Сандрингеме в 2019 году. Все делали всё возможное, чтобы она почувствовала себя желанной гостьей. И, хотя она отвечала с очарованием и грацией, которыми обладает, когда хочет, чтобы ее восприняли положительно, тем не менее, от нее исходило какое-то скрытое чувство, которое некоторые восприняли как презрение или неодобрение.
Одна из британских королевских особ рассказала европейскому коллеге, что Меган ясно дала понять, что не одобряет охоту и стрельбу и поэтому не будет принимать участие в традиционной охоте в День подарков.
“Я думаю, что это хорошо, что она сильна в своих убеждениях, но меня беспокоит, почему она не может быть похожа на жену моего кузена, которая скорее умрет, чем убьет муху? Она не делает вид, что осуждает нас. У нее свои пути, а у нас свои. Мы все счастливо общаемся, несмотря на наши разногласия. Я просто беспокоюсь, что Меган, которая ясно дает понять, что ее мнение – единственно правильное, не впишется в наш мир или вообще в любой мир, где кто-то не согласен с ней. Что меня поражает, так это скрытое неуважение, которое она проявляет ко всем, кто с ней не согласен. Надеюсь, я ошибаюсь, но я не могу отделаться от ощущения, что юный Гарри выбрал ту еще штучку. Я только надеюсь, что Хаос – не ее второе имя”.
Хаос бывает во многих формах и вызван многими вещами, и в преддверии свадьбы белая часть семьи Меган оказалась богатым охотничьим угодьем для британских таблоидов. Черная сторона семьи считалась запретной. Не из-за каких-либо гуманитарных чувств, а потому, что британская общественность атаковала бы прессу за расизм. Но семья Маркл считалась богатой добычей, которую можно было стрелять на каждом шагу.
Том-младший, Саманта, Тайлер и его мать Трейси – все были выставлены на посмешище, каждое их действие рассматривалось под микроскопом, поскольку таблоиды соревновались друг с другом, чтобы рассказать, насколько они неангличане, и какие они деревенщины.
На самом деле такому поведению не было никакого оправдания. Это было унизительно и неконструктивно, но цена, которую иногда приходится платить за свободную прессу, – это оскорбленные чувства. Несчастная семья Маркл была привязана к позорному столбу.
Хотя Марклов и смущало то, как их представляли в британских таблоидах, это было ничто по сравнению с тем, как таблоиды начали изображать Тома-старшего. Он справедливо заявил, что они показывали его похожим на неряху, на белый мусор, на пьяницу. Они преследовали его днем и ночью в течение шести месяцев с момента объявления о браке его дочери до недели перед свадьбой, когда он исчез из виду после сердечного приступа. Том-старший позже рассказывал по телевидению о том, как неловко было выглядеть болваном перед всем миром.
С утра до вечера за каждым его поступком наблюдали, каждое его движение комментировали и осуждали. Советы Гарри и Меган были столь же непрактичны, сколь и безличны.
– Вообще не разговаривайте с прессой, – сказали они.
Когда в самом начале их романа Дориа получила самый слабый намек на то, что Тому-старшему пришлось переживать в течение нескольких месяцев, Гарри сразу вмешался, особенно жалуясь на то, как таблоиды обращаются с его будущей тещей. Теперь, когда его будущий тесть получал намного более сильную дозу того же яда, ему давали неэффективные и даже глупые советы. Они прекрасно понимали, насколько нереально было не общаться с прессой, когда каждый день они преследовали его на каждом шагу.
Если вы одинокий человек, живущий в центре густонаселенного города, вы подвергаетесь вниманию прессы ежедневно, как только выходите из дома. Вы не можете прятаться, как медведь в своей берлоге. Хотите вы этого или нет, но вы доступны. Даже если вы не будете разговаривать с прессой, они все равно будут следить за вами, фотографировать вас и выставлять вас на посмешище, если они этого захотят. Так оно и было, даже когда он просто покупал продукты в местном супермаркете.
Гарри и Меган, казалось, не испытывали никакого сочувствия к унижению, которому подвергался ее отец, когда его ежедневно изображали в самом нелестном свете. Они могли нанять отцу консультанта по взаимодействию со средствами массовой информации, они должны были бы сделать то же самое для Саманты и Тома-младшего. Такое простое действие было бы гуманным и умным, потому что это гарантировало бы Меган положительные ответы от ее родственников, а не тот негатив, который исходил от отвергнутых ею родственников.
Вместо этого они с Гарри решили не обращать внимания на происходящее, что несколько озадачивало. Гарри всегда так сочувствовал матери, несмотря на то, что она обычно сама предупреждала своих предполагаемых преследователей о своем выходе, а также выразил беспокойство, когда Дория подверглась чрезмерному вниманию, но Том-старший не получил ни поддержки, ни внимания, а только повторение пустых банальностей.
К смущению дворца и изумлению публики, “Разгром Маркла”, как вскоре назвали издевательство над семье Маркл, усилился по мере приближения даты свадьбы. Совершенно очевидно, что семья Меган была неискушенной в общении с прессой, но почему бы и нет? Они не были ни общественными деятелями, ни аристократами, ни членами королевской семьи.
Они были просто американскими рабочими.
Тем не менее, ситуация по мере развития событий становилась все более неловкой для всех Марклов, которые были выставлены на посмешище. Таблоиды чувствовали, что они легкая добыча для насмешек, поскольку Меган ясно дала понять, что они были настолько нежелательны, что их даже нельзя было пригласить на ее свадьбу. В ответ Том-старший поддался на уловку журналиста, который предложил сфотографировать его, занимающегося более престижной деятельностью, чем та, которая до сих пор была представлена на фотографиях в прессе. Вместо того, чтобы покупать пиво в местном гастрономе, он должен был быть сфотографирован за снятием мерок для костюма, рассматриванием фотографий своей дочери и ее жениха, бегом трусцой вверх по холму с гирями в руках?
Том-старший, несомненно, наивно полагал, что такие действия улучшат его имидж, или что другие журналисты не узнают, что он и один из их коллег сговорились между собой, но кто может винить человека, которого привязывают к позорному столбу за попытку вернуть себе хоть каплю достоинства?
За неделю до свадьбы его неудачная попытка перевести повествование во что-то более презентабельное была разоблачена в Mail on Sunday. Лишив его остатков самоуважения, газета рассказала, что он сотрудничал с папарацци, сделав фотографии за огромную сумму денег, что было не совсем точно. Таблоиды были таблоидами, и преувеличения в них были в порядке вещей. Унижение Тома было настолько ужасным, что он не только перенес сердечный приступ, но и предложил отказаться от поездки на свадьбу.
К их чести, Меган и Гарри отклонили его предложение и настаивали, чтобы он прилетел и отвел ее к алтарю. Однако, когда у него случился второй сердечный приступ вскоре после того, как его выписали из больницы в Мексике после первого, они потеряли терпение. Меган перестала с ним разговаривать, а Гарри принялся отчитывать его с помощью эсэмэсок. Том ответил, что на самом деле они сожалеют о том, что он не умер, поэтому они могут притвориться грустными и не беспокоиться о нем. Их ответом было полное отсутствие реакции на него и на все последующие сообщения и телефонные звонки от него.
Худший кошмар дворца, по крайней мере, до тех пор, пока Меган и Гарри не сбежали, теперь начался всерьез.
Автор перевода ROYALS
