Сразу же после свадьбы Меган и Гарри никто и не подозревал, что ее амбиции будут превышать уровень королевской герцогини. Все в королевских кругах верили, что она получила величайшую роль в своей жизни, и, будучи актрисой, она будет играть ее до конца. По ее словам, после замужества она “пустилась во все тяжкие”. Она была образцовой исполнительницей, и поначалу казалось, что ее актерские способности будут успешно реализованы на более широкой сцене, которую она приобрела вместе с титулом, когда стала Ее Королевским Высочеством Герцогиней Сассекской.
Меган обладала огромным обаянием. Поначалу, исполняя свои королевские обязанности, она казалась теплой, доброй, приземленной, милой, скромной и стремящейся угодить. Ее первым мероприятием без Гарри была поездка с Королевой в королевском поезде до Честера на северо-западе Англии.
У монарха был плотный график занятий: от открытия моста Хаттон, который пересекает реку Дон, до встречи с группой сирийских беженцев, занимающихся традиционными ремеслами, просмотра танцевального представления группы местных выздоравливающих наркоманов под названием “Падшие Ангелы” и концерта детей начальной школы, исполняющих песни вместе с актерами из фильма 2016 года “Ласточки и Амазонки”, который был снят по книге Артура Рэнсома, опубликованной в 1930 году. После того, как королева открыла вторую мемориальную доску за день, они отправились на прогулку, Королева пошла вдоль толпы направо, в то время как Меган была проинструктирована идти налево. Королевские помощники сообщили прессе, что Елизавета II специально попросила свою новую внучку приехать, чтобы показать ей “широту работы, которую выполняет королевская семья”.
Меган сказала, как она рада быть здесь, и Королева, обычно сдержанная, была необычайно оживлена, улыбаясь и смеясь, когда Меган сидела рядом с ней.
Хотя пресса оценила это событие как большой успех, те, кто был более беспристрастен, задались вопросом, почему Меган бойкотировала королевские наряды. Королева была одета в один из своих типичных нарядов – мятно-зеленое пальто от Стюарта Парвина поверх шелкового платья в цветочек, шляпку от Рейчел Тревор Морган и неизбежные белые перчатки, жемчуг и бриллиантовую брошь.
Меган надела белое платье от Живанши с черным поясом, черный клатч и черные туфли. Хотя она и выглядела шикарно, все же оделась по-королевски, но для тех, кто понимал, она нарушила несколько портновских правил:
– Она не надела шляпу, хотя в таких случаях по обычаю королевские женщины носят шляпы, особенно когда сопровождают королеву; она надела черное и белое, которые являются двумя королевскими траурными цветами, наряду с лиловым;
– Она носила французскую одежду, а не британскую, что было нарушением протокола, согласно которому британские королевские особы носят одежду британских дизайнеров, чтобы поддержать британскую торговлю. В то время как для нее было почти приемлемо носить свадебное платье от французского кутюрье, потому что его дизайнер была британкой, то же самое не относилось к повседневной одежде.
Хотя некоторым утешением было то, что пресса не ругала Меган за нарушения, они заметили, что она проигнорировала королевский протокол на первом же мероприятии с Ее Величеством. Вряд ли это был способ заслужить похвалу, к тому же вскоре стало известно, что Анджела Келли, костюмер королевы, личный дизайнер и, что еще важнее, личный друг, позвонила Меган и сообщила ей, что королева будет в шляпе, поэтому Меган тоже должна надеть ее. Меган ответила ей, что она не будет носить шляпу, и на этом разговор закончился.
Было ли это с ее стороны признаком намеренного пренебрежения традициями института, в который она вступила, или это было непреднамеренное пренебрежение, порожденное невежеством? Поскольку Меган была известна тем, что всегда выполняла требования продюсеров своих телевизионных шоу и фильмов относительно одежды, могло ли это быть проявлением независимости и сообщением о том, что она не будет придерживаться традиций монархии, а будет создавать свои собственные правила, какие и когда она захочет?
В последнее время было так много мелких знаков, что она не чувствовала необходимости подчиняться никаким правилам поведения, кроме своих собственных, главным из которых было то, что она не сделала реверанс королеве в день своей свадьбы после подписания регистрационной книги в часовне Святого Георгия.
Вскоре выяснилось, что Меган действительно решила разработать свой собственный протокол в отношении одежды. Несмотря на неоспоримый стиль и шик, ее выбор цветов был больше похож на выбор Седьмой Авеню Нью-Йорка, чем на выбор Дома Виндзоров или, если уж на то пошло, Оранского дома, Саксен-Кобург-Готского, Бернадотов, Лихтенштейнов, Люксембург-Нассау, Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбург или Гримальди.
По мере того как она появлялась на публике все чаще и чаще, казалось, что она играет главную роль в своей собственной интерпретации ситкома, в котором шикарная американская женщина решает, что она слишком стильна, чтобы беспокоиться об уважении модных принципов института, в который она вышла замуж. Неудивительно, что британская пресса обратила на это внимание. Они слишком хорошо знали, что королевские женщины обычно носят цветные одежды, чтобы выделяться в толпе. Считается вежливым, если вы делаете себя видимым для тех, кто взял на себя труд прийти к вам. Это один из многих второстепенных и неписанных протоколов, основанных на соображениях, в соответствии с которыми действуют все королевские женщины. Это форма уважения к публике, и пренебрежение протоколом неуважительно как к публике, так и к чувствам, стоящим за протоколом.
Хотя цвет подходит Меган, ее концепция шика является очень буржуазно-французской: стиль одежды, который пересек Атлантику семьдесят лет назад и отпечатался в сердцах и умах тех модниц, чей вкус ограничен безопасностью и уважением к любому цвету, если этот цвет черный. Ее редко видели в чем-либо, кроме траурного цвета, черный был ее любимым, иногда она использовала серый и белый для разнообразия.
Это был только вопрос времени, когда выбор нарядов Меган должен был начать привлекать внимание прессы. Хотя она была красиво одета, и практически все, что она носила, выглядело на ней замечательно, и все вещи, которые она надевала, распродавались так быстро, что “эффект Меган” стал феноменом, она тем не менее накапливала банк враждебности, который, казалось, противоречил ее усилиям. Она так явно заботилась о том, чтобы выглядеть как можно лучше и гламурнее, что было немыслимо, чтобы она сознательно пыталась обрушить критику на свою голову.
Однако некоторые из ее решений настолько грубо нарушали правила приличия для женщин высокого ранга, что она либо получала плохие советы, либо вообще отказывалась их принимать. Например, ее склонность носить коктейльные наряды в середине дня означала, что она либо не знала, что является приемлемым нарядом в определенных ситуациях и в определенное время для женщины ее положения, либо тогда она больше заботилась о том, чтобы хорошо выглядеть, чем одеваться с должным уважением к обычаям своей приемной страны, и пренебрегала британскими обычаями в тот самый момент, когда хотела получить всеобщее одобрение за свою красоту.
Были один или два примера, которые демонстрируют ошибку, которую она совершала. В одном из немногих случаев, когда она носила многоцветный принт на кремовом фоне, а не на своем неизбежном черном или сером, платье было сшито из прозрачного материала с подкладом, но с прозрачными длинными рукавами и квадратным вырезом спереди и сзади, который был таким глубоким, что между лифом и рукавом едва оставался дюйм.
Одним махом она нарушила два правила: 1) Вы не носите одежду с прозрачными рукавами в течение дня, потому что это коктейльная одежда, которую следует носить только после захода солнца, и 2) Вы не носите днем одежду с глубоким декольте, если только ткань одежды не подразумевает дневной вариант, например, непрозрачный хлопок.
Еще хуже было, когда Меган впервые появилась на балконе Букингемского дворца после церемонии Trooping the Colour на параде Конной гвардии в 2018 году. Хотя на ней было красивое бледно-розовое платье от Каролины Эррера с огромными модными пуговицами, оно удивило вырезом с открытыми плечами, как будто дресс-код был коктейльным или вечерним, а не официальным дневным нарядом. Она дополнила платье очаровательной шляпкой от Филипа Трейси того же цвета, хотя ее выбор сумочки тоже был необычным: белый клатч от Каролины Эррера, окаймленный золотым металлом. Никто не носит золотые аксессуары днем. Они считаются вульгарными и неэлегантными.
Месяц спустя Меган снова появилась в вечернем наряде днем на балконе Букингемского дворца. Это было еще одно платье от кутюр еще одного иностранного дизайнера. И снова платье от Диора было красивым, но, по британским понятиям, неподходящим для такого случая. Оно было из черного шелка с вырезом бато: стиль, который всегда носят только после наступления темноты или с неформальной одеждой, такой, как пляжная одежда, за исключением свадебных платьев. Ее шляпка была еще одним стильным изобретением, к счастью, британской модистки, на этот раз Стивен Джонс. Но ее сумочка тоже была вечерней: черный шелковый клатч, но хотя бы без золотого металла, как месяцем ранее.
Для верующих эта оплошность была еще более нежелательной из-за того, что Меган решила надеть вечерний наряд в церковь.
Поводом стало празднование столетия со дня основания Королевских Военно-Воздушных Сил 1 апреля 1918 года.
Все началось со службы в Соборе Святого Павла в память о многих членах королевских ВВС, которые подвергли себя опасности или пожертвовали своими жизнями ради нации. Принцы Гарри и Уильям были пилотами вертолетов, и это событие имело для них личное значение.
После службы над Букингемским дворцом пролетело 100 самолетов. Королевская семья наблюдала за происходящим с балкона, а Меган наслаждалась своим почетным местом рядом с королевой.
Одна принцесса сказала: “Я только надеюсь, что пресса не заметит нарушения ею дресс-кода. Мы не хотим, чтобы они критиковали ее. Насколько я понимаю, она чрезвычайно чувствительна к критике. На самом деле она нуждается в постоянном обожании. Вероятно, именно поэтому Гарри держит рот на замке”.
Я не могла не заметить, что Гарри вполне мог молчать по неведению, поскольку и до появления Меган в его жизни, он всегда выглядел неопрятным. Мода явно не была его сильной стороной.
К сожалению, неподходящие наряды Меган были не единственным поводом для обсуждений. Знатоки также заметили, что она понятия не имеет, как правильно по-британски приветствовать незнакомцев. Всякий раз, здороваясь с незнакомцами, она сообщала им, как рада их видеть. По множеству веских причин стандартное приветствие должно всегда звучать так: «How do you do?» (как поживаете?)
Во-первых, оно дружелюбно и нейтрально. Хотя оно может показаться сдержанным для тех, кто более экспансивен, причина, по которой такое приветствие всегда было стандартным, проста. Вы не можете знать, что вам приятно встретиться с людьми, пока вы не познакомитесь с ними. Поэтому вы претендуете на чувство, которого у вас еще нет, если вы говорите им, как вы довольны. Это в лучшем случае неискренность и даже равносильно лицемерию. Избегать неискреннего и лицемерного поведения – это вопрос принципа, а также политики, ибо а) неискренность является признаком плохого характера и б) лицемерие указывает на слабость, а также на двуличие.
Если вы действительно хотите расширить границы и показать незнакомцам, насколько вы добры и дружелюбны, вполне приемлемо сказать: “Thank you so much for coming” (большое спасибо, что пришли), хотя старые стандартные королевские вопросы, такие как «You travelled far?» (Вы приехали издалека?) или «Have you been waiting long?» (Вам пришлось долго ждать?) одинаково любезны и не несут риска перешагнуть грань и нечаянно скатиться в неискренность или лицемерие.
Представители истеблишмента сожалели, что Гарри, переросший свою школьную склонность к антагонизму и ставший популярным общественным деятелем, не указал Меган, как раздражают британцев некоторые особенности ее поведения. Вместо того, чтобы взять ее под свое крыло и направить в нужное русло, он либо игнорировал ее нарушения, либо поддерживал ее, даже когда она была неблагоразумна или неразумна. Это было контрпродуктивно, потому что Гарри не мог ожидать, что целый институт, а тем более целая нация, изменит свои правила поведения, чтобы облегчить жизнь женщине, которая либо по невежеству, либо потому, что искренне считала свой путь лучшим, хотела поступать так, как ей заблагорассудится. И, вероятно, считала, что, если у кого-то от ее поведения встают волосы дыбом, то это вина не ее, а владельца волос.
Занимая подобную позицию, Гарри терял уважение слева, справа и в центре. Жаль, что из трудолюбивого подростка он превратился в уважаемого молодого человека, который пользовался популярностью у всех, с кем общался, от тех, с кем тесно сотрудничал, до незнакомых людей. Его поведение, когда он был с Челси Дэви и Крессидой Бонас, настолько сильно отличалось от того, что было с Меган, что наблюдатели предположили, что именно Меган ответственна за его внутренние изменения.
У Челси и Крессиды не было никакой неловкости ни с кем, кроме прессы, за исключением тех случаев, когда он был пьян, чувствовал себя одиноким и мог сердито наброситься на ближайшего зрителя. В остальном он вписывался в круг общения обеих девушек, а они – в его. У них у всех была яркая общественная жизнь, и все хорошо ладили друг с другом. Гарри всегда говорил, что не хочет ничего больше, чем быть просто человеком, просто Гарри, и общался вместе со всеми на равных. Они были просто обычной парой, может быть, более гламурной, может быть, более заметной, но тем не менее равной. К началу брака Меган и Гарри все изменилось.
Гарри и Меган больше не были просто еще одной парой друзей. Теперь от них обоих исходила особая аура. Они были более развиты, более внимательны, более сознательны, более прогрессивны. Они больше не были обычными людьми, они были особенными людьми, чье осознание своей судьбы изменить и спасти мир отделяло их от простых смертных, таких как друзья Гарри.
По мере того как они устраивались в браке, позиция Меган “Мы против всего мира” стала преобладать. Она старалась держать дистанцию между Гарри и некоторыми из его самых старых и близких друзей, которых она явно считала слишком легкомысленными или слишком традиционными для такой сознательной и просвещенной пары, как она и Гарри. Мало того, что наступило время расплаты для тех, кто поступил так же, как Уильям и Том Инскип, когда они советовали Гарри не торопиться. Теперь те, кто оказался отвергнут, как и те, кто остался в фаворе, начали замечать, что Гарри больше не был таким открытым и веселым, как раньше.
Под влиянием Меган он стал гораздо серьезнее. Там, где раньше он был готов посмеяться, теперь он должен был спасать мир вместе с ней. Прогрессивная риторика, гиперполитические настроения, йога и медитация заменили веселые забавы, которыми пара наслаждалась до встречи друг с другом.
Меган, которая могла выпить с Лиззи Канди, которая была подружкой с Сереной Уильямс, могла сохранять и поддерживать структуру своих дружеских отношений и вести себя таким образом, что друзья могли честно сказать, что она совсем не изменилась. Но с друзьями Гарри она даже не потрудилась быть дружелюбной, и она не делала никаких попыток вписаться в его круг, как она делала в Канаде, Нью-Йорке и Лондоне до встречи с Гарри. Теперь, когда она стала принцессой Соединенного Королевства, она приобрела и соответствующую важность, и, к сожалению его старых друзей, Гарри приобрел ее тоже и стал таким же скучным, как Меган.
Даже когда Гарри поддерживал связь с несколькими старыми друзьями из прошлого, которые каким-то чудом избежали выбраковки, Меган ясно дала им понять, что у нее нет ничего общего ни с друзьями Гарри, ни с их женами и подругами, за редким исключением. Особенно ясно это проявилось на свадьбе школьного приятеля Гарри из Ладгроува Чарли Ван Штраубензи с Дейзи Дженкс.
В поле, примыкающем к семейному дому, где проходил свадебный прием, царила типично английская атмосфера высшего класса. Все были расслаблены. Большинство людей хорошо знали друг друга и общались так уже много лет. Это были сливки английского общества, люди теплые, дружелюбные. Те, кто не знал Меган, были рады познакомиться с ней. Вопреки тому, что часто думают иностранцы, англичане очень дружелюбны и общительны, по крайней мере в высших классах. Поэтому не было ничего неожиданного в том, что одна девушка подошла к Меган, представилась и сказала, какой красавицей она ее считает. Она также сказала, что знает, что у Меган сегодня день рождения, и поздравила ее. Меган посмотрела на нее так, словно она совершила большую ошибку, заговорив с ней, и, не сказав ни слова, ушла.
“Она была так холодна, – сказал мне свидетель этого разговора. – Это выглядело очень грубо”.
Остается только надеяться, что у Меган сложилось впечатление, что люди не должны первыми заговаривать с членами королевской семьи, иначе ее реакция была бы непростительной. Даже если она и верила в это, в кругу друзей Гарри подобное правило не действовало. Если бы это было так, королевские особы действительно жили бы очень одиноко, потому что никто не смог бы подойти к ним и начать разговор. Но даже если бы это правило действовало, ни одна из других королевских женщин не вела бы себя так, как она, за исключением принцессы Майклы Кентской, которая относится к себе так же серьезно, как Меган.
За свадебным завтраком события разворачивались еще хуже. Другая девушка сказала Меган, как она восхищается ею, и как замечательно, по ее мнению, что они с Гарри поженились. Она сказала ей, что болеет за них, и пожелала им всего хорошего. И что же ответила Меган? Она оглядела ее с ног до головы, отвернулась, не сказав ни слова, и не обращала на нее внимания до конца свадебного завтрака.
“Она была великолепно одета, – сказал мне один из гостей. – Меня удивило, какая она маленькая. Но она, бесспорно, хороша собой. Она действительно была хорошо одета, но больше для городской свадьбы, чем для сельской. Она была на высоких каблуках, в то время как все остальные были в эспадрильях. Я имею в виду, что свадьба была в поле. Вы не наденете высокие каблуки на свадьбу, которая, как вы знаете, будет в поле. Было видно, что ей неуютно рядом с нами. Это была типичная английская свадьба. Все знали друг друга, и все были веселыми и жизнерадостными. Может быть, она чувствовала себя как рыба, вытащенная из воды. Гарри был шафером, но когда он не выполнял свои обязанности шафера, они с Меган держались особняком”.
Кто-то еще рассказал мне, как Меган неоднократно уходила и сидела в одиночестве, и что Гарри присоединялся к ней каждый раз, когда замечал ее отсутствие. В этом был смысл. Мне говорили из разных источников, что у Меган есть привычка уходить от больших групп. Если она не чувствует себя комфортно, она не прилагает никаких усилий, чтобы вписаться в компанию. Она удаляется со сцены. Однако она делает это только тогда, когда находится там с мужчиной или когда рядом есть мужчина, на которого она положила глаз. Тогда у него есть выбор. Он либо оставляет ее вариться в собственном соку, либо идет к ней.
“Таким образом она выводит его группы и получает в свое распоряжение, – объяснил мне канадец, наблюдавший за ней на протяжении многих лет. – Она очень хорошо умеет заставить мужчин плясать под свою дудку. Эту технику Меган использует с самого детства. Она всегда отдалялась от Никки Придди, когда все шло не так, как ей хотелось. Как заметила Никки, она упряма, она никогда не уступит, и если ты не пойдешь к ней, она никогда не придет к тебе”.
К этому времени различные приемы Меган так хорошо сработали с Гарри, что он был счастлив охотно и полностью быть в ее плену. В то время как его друзья были рады видеть его счастливым, они были озадачены тем, как он мог настолько измениться, что теперь фактически стал новой личностью. Вскоре появился и новый тревожный ракурс, который беспокоил его друзей. Он и Меган начали вести себя так, словно они жили в своем собственном мире, не думая и не заботясь о том, как их действия повлияют на окружающих.
Хотя они могли быть совершенно очаровательными, когда хотели, они часто нарушали границы традиционного поведения, согласно которым вели себя большинство его друзей. Более всего это было заметно на званых обедах. Их публичные проявления любви были настолько показными, что зрителям было неловко за их поведение.
Во-первых, они прижимались друг к другу, воздвигая невидимый барьер между собой и всеми остальными, как будто они были единственной парой, которая когда-либо была влюблена, и что все присутствующие были настолько незначительны, что у них не было на них времени. Вместо того, чтобы принимать участие в празднике, общаться с толпой, они были полностью поглощены друг другом, шепча друг другу на ухо, как будто они были единственными людьми в мире.
Шептаться в обществе – это дурной тон, он исключает других, но Гарри и Меган, казалось, даже не подозревали о том, какое оскорбление они причиняли, заставляя всех наблюдать за их священным общением. К тому же, они постоянно лапали друг друга и, если этого было недостаточно, чтобы показать, как сильно они желали друг друга, они периодически целовались, как подростки на пятом свидании.
Как бы ни были неприятны подобные проявления для людей, воспитанных с детства с запретом публичных проявлений привязанности, то, что катапультировало поведение Гарри и Меган в невыносимость, был хаос, который они создавали, когда приходило время садиться за стол.
По обычаю, супружеские пары никогда не сидят рядом друг с другом. Помолвленные пары – да, но супружеские – никогда. Для этого есть веские причины. Помимо того, что люди, живущие вместе, обычно меньше общаются друг с другом, чем с теми, кого они видятся реже, главная цель званого обеда – чтобы люди общались и хорошо проводили время. Это невозможно, если пары не рассредоточены вокруг обеденного стола. Хозяйки серьезно относятся к рассадке гостей, потому что место за столом важно не только с точки зрения создания хорошей беседы, но и по другим причинам. Самый почтенный мужчина садится по правую руку хозяйки, следующий – по левую, в то время как для хозяина и женщин правило меняется на противоположное.
Гарри и Меган испортили несколько званых обедов, отказавшись садиться отдельно друг от друга. Один из очевидцев рассказал мне: “Вместо того, чтобы принять участие в мероприятии, они вели себя так, как будто были разгоряченными молодыми любовниками, эксгибиционистски утверждая свою поглощенность и сексуальное желание друг к другу”. В процессе они смущали всех присутствующих, и хотя нет никаких сомнений в том, что они не намеревались выражать неуважение или создавать препятствия для беседы, эффект от их поведения был неуважительным и обструкционистским. Один королевский кузен сказал мне: “Неудивительно, что люди перестали приглашать их на обед”.
Еще одна жалоба на молодоженов состояла в том, что они стали скучными. Беседа с ними уже не доставляла окружающим того удовольствия, которое было до того, как они открыли друг друга и собрались изменять мир. Исчезли легкое подшучивание Гарри, смешливое остроумие Меган и ее девчачье обаяние. В тех редких случаях, когда они действительно позволяли кому-то войти в их магический круг, их разговор был напряженным и тяжелым. В то время как Меган все еще могла быть привлекательной со своими друзьями, с друзьями Гарри она создала пропасть незаинтересованности, углубленную ее эпатажной прогрессивностью, а он повторял ее.
Для людей, знавших родителей Гарри, Меган делала с их сыном и его друзьями то же самое, что Диана делала с Чарльзом и его друзьями. Диана была столичной девочкой, которая считала деревенскую жизнь скучной. Чарльз и его друзья были любителями сельской жизни. Хотя Меган была больше натуралисткой, чем Диана – например, она ловила рыбу со своим отцом, – она была настолько решительно настроена против всего, что представлял собой королевский мир, что люди боялись, что она собиралась оторвать Гарри от его корней. И он, казалось, был настолько полностью под ее чарами, что не было никакого смысла пытаться вмешаться, тем более что все, кто ранее пытался вмешаться, стали врагами.
“Все, кто любит его, просто надеются, что Гарри не слишком пострадает, если что-то пойдет не так. А это, судя по всему, становится все более вероятным сценарием”, – сказал один из его друзей.
Прежний Гарри перестал существовать, и его место занял новый Гарри, но, несмотря на сомнения, которые его окружение теперь питало по поводу того, какое влияние оказывает на него его брак, в более широком мире они с Меган стали мировыми суперзвездами. Она была почитаема как икона стиля, а Гарри продолжали воспринимать как своего парня, поскольку до сих пор не было известно, как сильно он изменился.
Ее нетрадиционно британская и, по-британски, бесхитростная манера поведения не была очевидна для ее поклонников, даже когда такие арбитры стиля, как Ники Хаслам, начали осуждать ее как «обыкновенную». Это было иронично, потому что сама Меган считала себя «классной», мало понимая, что в Британии любой, кто слишком сам себя провозглашает «классным», автоматически отвергается, как что-то инородное.
Вполне возможно, что Меган не понимала, что ведет себя так, что вызывает отторжение. Демонстрация готовности быть гармоничной в противовес открытой самоуверенности, которую некоторые интерпретировали как агрессивность, помогла бы ей обрести сторонников вместо того, чтобы получить недоброжелателей. Ненавязчивость, возможно, выиграла бы для нее и всех, кто был с ней рядом, время, чтобы внести поправки, необходимые для того, чтобы успешно вписаться в королевскую семью. Но она заявила, что намерена «стать глотком свежего воздуха», став членом королевской семьи, и делала все, ожидая, что все должны принять ее правила игры, не понимая при этом того, что у других тоже имелась своя точка зрения и что должно быть место для взаимного уважения. Она же считала, что все должны были склониться перед ее превосходством, и это вызывало возмущение, когда более мягкий подход способствовал чему-то более конструктивному.
Меган, несомненно, сильна духом и прямолинейна в своих убеждениях. Она ожидает, что другие будут восхищаться ею, и не терпит возражений. Она также очень чувствительный человек, который купается в признательности других и уходит, когда не получает ее. Потом она лелеет свои оскорбленные чувства, глубоко и лично обижаясь на то, что не получила того, что считала своими заслугами.
Кто-то, кто хорошо ее знает, сказал мне: “Если ты не ценишь ее, она не тратит время на попытки завоевать тебя. Она тебя вычеркивает. У нее нет времени, чтобы тратить его на тех, кого она называет скептиками. У нее есть миссия изменить мир, как она его видит, к лучшему, и добиться того, чего она хочет, и если вы не сочувствуете или не согласны с ней, она не может тратить свое время или энергию на вас”.
В то время как ее сторонники считают это доказательством ее силы и честности, такая решительность не всегда обеспечивает гладкую езду. «Делая все возможное» во время своего брака, она не только отстаивала свои позиции и убеждения, но и шла по головам, утверждая свои правила. Непредсказуемые люди, которые выступают за перемены и воинственно заявляют о своем намерении изменить варианты развития событий, которые другие могут пожелать оставить как есть, неизбежно сталкиваются с негативной реакцией. Ураган Меган, как ее иногда называли во дворце, не заставил себя долго ждать и пронесся по коридорам власти при полной поддержке Гарри.
Уже через несколько месяцев после свадьбы Гарри и Меган поняли, что их желание начать глубокие перемены не было встречено с тем энтузиазмом, который они себе представляли. Наивность Меган относительно того, как на самом деле работает реальная власть в институтах, которые ею обладают, и ожидания Гарри не так легко объяснить. Он провел всю свою жизнь как член королевской семьи. Он должен был понимать, что реформы не могут быть внезапными или драматичными, и уж точно не могут быть такими частыми или “эффектными”, какими они оба хотели бы их видеть.
“Результативность” одно из любимых понятий Меган, и она взяла ее на вооружение вместе с рвением к постоянным переменам. Ни один из них не понимал, что постоянные и безжалостные изменения могут привести к нестабильности. Они считали себя гуманитариями, которые ежедневно должны искать области, нуждающиеся в улучшении, освещать их и приступать к осуществлению изменений, которые они считали желательными. Они отказывались видеть, насколько разрушительным может в конечном итоге стать их “освещение”.
Вместо того, чтобы прислушаться к более опытным людям, Гарри и Меган решили, что те, кто проповедует им осторожность, должны быть отвергнуты как традиционалисты, которые просто “ничего не понимают”. Они решили, что проблема заключается в “традиции”. Слово “традиция” в том виде, в каком оно употреблялось ими, стало универсальным для любого аспекта статус-кво, с которым они не были согласны. Вскоре они уже жаловались, что их притесняют по традиции.
Вскоре для Гарри и Меган слово “традиция” стала ругательным словом, которое они использовали, чтобы показать презрение любому, кто стоял между ними и тем, что они хотели сделать, когда экстраполировали свою концепцию яркого нового мира, и как они приведут всех к свету.
И Меган, и Гарри всегда обладали отличными навыками общения. Они обладали даром выражать свою точку зрения с такой убежденностью, что даже те, кто не соглашался с ними, не могли отрицать, насколько искренне они аргументировали свои позиции. Они также использовали громкие слова, чтобы уничтожить своих противников. Была ли это хозяйка, пытающаяся усадить их за обеденный стол там, где она хотела, или придворный, желающий, чтобы Меган уважала дресс-код королевской семьи, или Гарри, отвергающий опасения придворных, которые пытались обуздать его и Меган, бомбардирующих свой персонал двадцатью и пятьюдесятью новыми идеями каждые несколько дней. Они отбрасывали все опасения о потенциально нежелательных последствиях, как будто из их добрых намерений ничего плохого никогда не могло произойти, и обвиняли “традицию” в том, что она стоит на пути “перемен”, что было еще одним из их любимых слов.
Теперь всем окружающим было ясно, что Гарри и Меган обижены тем, что они считают ненужными ограничениями, которые ставят им на пути. Они оба были так страстно, так мессиански настроены по поводу необходимости изменить мир к лучшему, что вскоре стали жаловаться, что их “усилия по модернизации монархии не были признаны или вознаграждены”, что “никто не оценил их таланты” или не знал, как “использовать” их “особые качества”. Они открыто презирали других членов королевской семьи за их стиль ведения дел, обзывая его чопорным, отсталым, традиционным, чопорным и старомодный.
Они критиковали придворных за то, что они “безнадежно устарели и неэффективны”, заявляя, что они не столь “умны”, как Меган и ее голливудские коллеги, которые действительно знали, как “донести послание”. Когда эта критика не давала им возможности действовать с желаемой свободой, они оглядывались вокруг в поисках того, кто стоит за наложенными на них ограничениями. Они пришли к выводу, что все в королевской семье, за исключением королевы, завидовали им, их популярности, их звездным качествам, их уникальным талантам, которые, если их правильно использовать, могли бы изменить монархию и мир к лучшему. Это в первую очередь касалось Уильяма и Кэтрин, и, конечно же, это был только вопрос времени, когда они начали ясно давать понять, что Уильям и Кэтрин действительно завидуют им и их более высоким звездным качествам.
Эти жалобы никак не улучшали атмосферу, царившую вокруг пары, но некоторые формулировки были настолько чужды королевскому или аристократическому стилю и настолько характерны для человека типа Меган, что слушатели пришли к выводу, что это именно она пишет сценарий, хотя и она, и Гарри высказывали одинаковые опасения. Некоторые слова, произносимые ими, явно показывали, кто на самом деле был архитектором недовольства. Меган и Гарри громко заявляли о неспособности дворца извлечь выгоду из того, что они описывали как свои “уникальные” или “особые дары” и “звездные качества”. Помимо того, что от таких терминов, как “уникальные/особые дары” и “звездное качество”, за версту несет Голливудом, но они чужды британскому языку, Гарри и Меган использовали столько американизмов, что это заставило всех подозревать Меган.
И Меган, и Гарри упрямы. Во дворце не было никаких сомнений в том, что они оба были искренни в своем желании достичь своих целей, но также не было никаких сомнений в том, что они вызывали тревогу. Гарри изменчивый и эмоциональный, он во многом сын своих родителей, ибо Чарльз и Диана разделяли взрывные и порой упрямо темпераментные черты характера.
Меган была столь же страстной и решительной. Даже в Голливуде, где напористость часто рассматривается как добродетель, а слово “жулик” – как комплимент, Меган приобрела репутацию человека, принадлежащего к своему классу. В то время как поклонники хвалили ее за упорство и твердость, один продюсер сказал мне, что он считает ее “отвратительно напористой, ненасытной работой”. Она была “жадной”, имела “слишком высокое мнение о себе” и была “игроком, который всегда стремится к большему”. Если вы предложите ей Калифорнию, она потребует и Аризону, а если вы не дадите ей ее, вы станете ее жертвой.
Меган гордилась тем, что жила по совету матери: “Не отдавай молоко даром”, но теперь она достигла той стадии в жизни, когда ее старая привычка требовать все больше и больше могла бы изжить себя как инструмент для дальнейшего успеха. Такое поведение только лишний раз заставляло многих людей сомневаться в ее пригодности для роли королевской герцогини или даже голливудской утонченности.
Тем из нас, кто болел за Меган, казалось, что она и Гарри создают препятствия, вместо того чтобы свести их к минимуму. Одним из препятствий, которое они устроили, чтобы держать всех на расстоянии вытянутой руки, и которое начало приобретать собственную жизнь, была их постоянно растущая потребность в “частной жизни”. Поскольку это часто касалось самых неожиданных и непредсказуемых источников, это вызывало ужас в их социальном и семейном кругу. Это формулировалось на фоне конфликтов и противоречий в такой непоследовательной манере, что близкие к ним люди оставались в недоумении, не понимая, от кого они защищают себя и с какой целью. Примером может служить то, как они вели себя на свадьбе принцессы Евгении Йоркской с Джеком Бруксбэнком, послом бренда текилы Casamigos Джорджа Клуни.
“Кто знает, была ли здесь какая-то расплата за то, что Меган не разрешили украсть у Евгении тиару Великой княгини Ксении для ее собственной свадьбы, или же они были настолько погружены в себя, что не могли думать ни о чем, кроме своих непосредственных забот”, – сказал мне один королевский кузен. Но они нашли идеальный способ украсть “гром Евгении”. – Они все время переходили от одного человека к другому, делясь новостями о том, что Меган беременна. И это притом, что всего несколько месяцев назад на вопрос, как прошел их медовый месяц и где они были, Меган ответила: “Мы никому не скажем. Мы оставим это для себя”.
Как будто Меган и Гарри решили, что должны защищать себя от всевозможных людей, которые желают им добра и приветствуют их успех. Создавая стены, они намеренно исключали людей, которые были глубоко оскорблены тем, что от них отгораживались.
Это создало антагонизм, и королевский кузен заметил: “Вы бы видели выражение ее лица (когда они отказались сказать, где провели свой медовый месяц). Она была такой самодовольной, как двенадцатилетняя девочка на школьном дворе, которая набирает очки над всеми остальными, скрывая от них свои секреты. Просто нелепо”.
Поскольку Меган и Гарри были женаты всего несколько месяцев, и первый год брака обычно рассматривается как период адаптации, многие ошибочно отмечали все возрастающие признаки отчуждения, чего не было. Если бы они знали, что Меган либо не желает, либо не может пойти на компромисс, необходимый для того, чтобы вписаться в свою новую королевскую роль, они пришли бы в ужас. Но этого никто не знал.
Однако быстро становилось очевидным, насколько сложной стала ситуация для всех заинтересованных сторон. Несмотря на растущую враждебность, которая, казалось, исходила от Меган и Гарри, дворец по-прежнему стремился в полной мере использовать их достоинства, в частности ее.
И она, и Гарри пользовались огромной популярностью. Еще до свадьбы они планировали открыть игры Invictus 20 октября 2018 года в Сиднее, после чего им предстояло шестнадцатидневное турне по Австралии, Новой Зеландии, Фиджи и Тонге. На него возлагались большие надежды, поскольку оно было организовано так, что Меган и Гарри должны были остаться довольны своим местом в системе вещей.
15 октября, через три дня после свадьбы Евгении и незадолго до того, как они должны были вылететь из Великобритании, Кенсингтонский дворец объявил: “Их Королевские Высочества герцог и герцогиня Сассекские рады сообщить, что герцогиня Сассекская ожидает ребенка весной 2019 года. Они искренне радовались тому, что королевская семья скоро обзаведется цветным потомством.
Еще до того, как их самолет взлетел, Меган и Гарри увидели весь мир у своих ног. Они высадились в Австралии под всеобщее восхищение. Они собирали огромные толпы, куда бы ни шли. В отличие от предыдущего визита Гарри, когда были трения с прессой, на этот раз не было ничего, кроме одобрения.
Было очевидно, что каждый раз, когда происходит королевский визит в Австралию, требования республиканцев отодвигаются на годы назад. Их популярность подтверждала это. Единственный сигнал опасности на протяжении всего тура появился на Фиджи, где Меган выступила перед молодежью с речью, чтобы вдохновить их на самообразование. Она воспользовалась этим случаем, чтобы ударить своего отца.
Ее раздражало, что Том-старший и сестра Саманта время от времени давали интервью, утверждая, что он был хорошим отцом и заплатил за ее образование. Ей не нравился намек на то, что она была неблагодарной дочерью, а не обиженной VIP-персоной, чей публичный профиль был запятнан ее болтливыми родственниками.
Одной из черт, которыми Гарри особенно восхищался в ней, было то, как она вытащила себя из маленькой жизни в мир многого. Он не только гордился тем, как она преодолела множество препятствий, о которых рассказывала ему, но и тем, как ей было больно, что ее отец и сестра предложили альтернативную версию ее истории, которая фактически отрицала заявленные ею достижения.
Пресытившись тем, что ее образ был испорчен ее родственниками, она воспользовалась возможностью, которую дала ей речь на Фиджи, чтобы опровергнуть заявления отца о том, что он отправил ее в Северо-Западный университет. Она категорически заявила, что сделала это сама, подрабатывая неполный рабочий день и беря студенческие кредиты. Ее честь и образ были восстановлены.
В зависимости от вашей точки зрения, это было либо ужасной ошибкой со стороны Меган, либо тактически умным ходом, который каким-то образом способствовал укреплению симпатии от своих сторонников. Тем не менее, члены королевской семьи не используют официальные туры для продолжения своих личных вендетт. Они здесь для того, чтобы представлять нацию и продвигать ее цели, а не свои собственные. Смешение ролей загрязняет пруд и отвлекает внимание от истинной цели визита. Именно это Меган сейчас и сделала.
Хотя это еще не было общеизвестно, у ее отца были счета, подтверждающие, что он помог ей окончить колледж. Все, что ему нужно будет сделать, и что он в конечном счете сделает, когда она начнет свой судебный процесс против Mail on Sunday, – это показать их в газете. Это докажет, что борьба Меган, хотя и была достаточно реальной, происходила, в основном, внутри нее самой, а не снаружи, как она утверждала. Женщина, которая борется со своей идентичностью так же, как Меган подтвердила, что она боролась со своей, заслуживает сочувствия, и тот факт, что она преодолела свои комплексы и достигла того, что она сделала, был похвален на любом языке.
Но, путаясь в борьбе, она открывала себя для всевозможных, в том числе, и неверных толкований, лишь немногие из которых были приятны для слуха. Самым печальным последствием было то, что она вновь разбередила старую рану, которую лучше было оставить заживать самой. Большую часть ущерба ее репутации нанесли непростые отношения с отцом.
Хотя в Соединенных Штатах, где гордость за Меган как за американскую принцессу все еще была очевидна и мало кто, казалось, понимал, почему в Британии ее не любили так, как по ту сторону Атлантики, ее отчуждение от отца было особенно болезненным. Ее критики утверждали, что все делают ошибки. Они ожидали, что она простит отца за то, что, в конце концов, казалось им относительно незначительным проступком, источником смущения, а не чего-то серьезного. Не простить незнакомца – это одно, друга – совсем другое, но родителя?
Такая резкость не устраивала среднего жителя Британии, и неудивительно, что сестра Саманта тут же вмешалась, обвинив Меган во лжи и неблагодарности за то, что она опровергала щедрость их отца. Интернет вновь ожил, и хотя отказ Меган дать объяснение ее словам мог показаться ее поклонникам спокойным достоинством, для критиков это было проявлением бессердечия в сочетании с высокомерным безразличием.
Это было еще не так очевидно, как впоследствии, но поворотный момент был достигнут. Что бы Меган ни делала после этого, ее непростые отношения с отцом выставили ее в таком нелестном свете, что, по мнению половины интернета и значительной части британской публики, она теперь пела для глухих и танцевала для слепых. Это было не самое завидное положение, и нужно было обладать каменным сердцем, чтобы не беспокоиться за Меган, Гарри и ее отца, а также за ее репутацию. Могла ли первая цветная женщина в британской королевской семье стать настолько испорченным товаром, что была велика вероятность, что она потерпит неудачу в роли королевской герцогини?
Поскольку большая часть моей жизни проходит на глазах у публики, и я общаюсь с широкой публикой с частотой, известной немногим частным лицам, и поскольку в Британии большинство людей знают, кто я такая, и хотят поговорить со мной о королевской семье, я узнала от мистера и миссис Джо Паблик, как катастрофически пострадала репутация Гарри и Меган.
Люди теперь обзывали его «слабоумным», «слабым», «умственно отсталым», «жалким» и «ведомым» более сильной и яркой женщиной, которая держала его за то, что у него ниже пояса. А Меган была “обманщицей”, которая всегда “наготове”, и “жадным оппортунистом” в придачу. По их мнению, она была “лицемеркой”, “ханжой, претенциозной, притворной обманщицей”, “лгуньей” и “жестокосердной, эгоистичной сукой, которая обращалась с отцом так, как не обращаются с бешеной собакой”. Они неоднократно повторяли, что “видели ее насквозь”, и “независимо от того, через сколько обручей она прыгала”, а также несмотря на “какофонию праведности”, исходящую от нее, люди сложили свое мнение о ней и не собираются его менять.
Это было нежелательное положение для любого общественного деятеля, особенно для того, кто воплощал надежды сотен миллионов людей во всем мире. Мало того, что все те, кто поддерживал ее, были разочарованы, а их надежды разбиты, была упущена прекрасная возможность.
Я надеялась тогда и надеюсь теперь, что она найдет способ вернуть себе свое положение, а вместе с ним и доброжелательность и уважение, которые она получила, став герцогиней Сассекской в мае 2018 года. Но я также по личному опыту знаю, что у британской общественности есть нюх на то, что касается общественных деятелей, особенно после того, как она несколько раз видела их по телевизору и имела возможность оценить.
Пресса может сколько угодно прятать общественных деятелей за ложными представлениями, которые не так легко рассеять, но, как только британская общественность решит, что она кого-то раскусила, эта фигура мало что может сделать, чтобы изменить мнение о себе, ибо британская общественность, в отличие от американской, не любит воскрешений. По их мнению, раз труп, значит, труп навсегда (по-русски, “Померла так померла” – прим. пер.). В Британии очень мало вторых актов в общественной жизни.
Хотя ситуация еще не дошла до того, что Меган и Гарри стали настолько непопулярны в Британии, что перешли Рубикон и были низведены до статуса “был”, они находились в опасной близости к этому.
Затем последовали еще более негативные сообщения от людей, близких к ней и Гарри, что еще больше уменьшило ее популярность. Теперь она приобрела репутацию человека, который обращается с персоналом таким образом, который большинство британцев не одобряют.
Единственное, что непростительно в высших слоях общества, – это плохое обращение с персоналом. Как бы вы ни были очаровательны по отношению к равным, какими бы ни казались филантропами с добрыми намерениями, если вы приобретаете репутацию человека, который относится к своим подчиненным неприемлемо, это сродни тому, что мужчина бьет свою жену. Вы можете быть настолько грубы, насколько захотите, с вашими друзьями, семьей или социально равными. Если вы хотите плохо обращаться с ними, а они достаточно глупы или слабы, чтобы позволить вам выйти сухим из воды, это остается между вами и ними. Они равны вам по социальному положению, и поэтому они в состоянии защитить себя. Однако сотрудники не являются социально равными вам. Поэтому они находятся в невыгодном положении. Неприличное с ними обращение нарушает любой кодекс благородства, а поскольку это очень важно для людей, которые считают благородство достойной похвалы целью в жизни, как только вы приобретаете репутацию человека, который плохо обращается с теми, кто работает на вас, вы теряете много уважения и на вас смотрят с подозрением.
Одно дело, когда Меган приобрела репутацию недружелюбной по отношению к друзьям и семье Гарри, но теперь, когда распространился слух, что она ведет себя подозрительно по отношению к людям, которые не в состоянии защитить себя, это стало совсем другим.
До свадьбы люди давали Меган некоторую слабину, когда слышали о том, как она давала волю своим разочарованиям, когда ее ожидания рушились. Все невесты нервничают. Она всего лишь человек. Дайте ей время, и она успокоится. Она в чужой стране. Но иногда грань между состраданием и доверчивостью очень тонка. Большинство людей предпочитают дать кому-то преимущество сомнения. Но когда сомнения звучат симфонически, звук слышен далеко. Так теперь оказалось и в случае Меган, когда сначала элита, а потом и пресса пронюхали о различных инцидентах, которые она и Гарри попробовали отрицать, но это не пошло на пользу ее репутации.
Одно происшествие, которое произошло вскоре после ее замужества, не сулило ничего хорошего в будущем, если оно не было выдумано. Меган, которая, как известно, была в некотором роде перфекционисткой, обвинили в том, что она швырнула на пол платье, которое не было выглажено по ее строгим стандартам, с проклятием: “Вы называете это глаженным? Это никто не гладил. Я хочу, чтобы его отутюжили. Должным образом. Сейчас”.
Китайский шепот, chinese whispers – игра, которая в России известна, как “Испорченный телефон”. В данном случае означает “слух, сплетня”. Примечание переводчика
А вообще, на мой взгляд, эта история придумана самой Меган, пытавшейся показать, что ее неряшливый внешний вид – вина персонала. Как будто раньше, когда у нее еще не было персонала, она была безупречно отглажена… Причем, она не стеснялась выставлять такие фото в своем блоге
Следующий инцидент с участием персонала был еще более удивительным. Я надеялась, что это тоже было апокрифом, хотя, чем больше было апокрифов, тем больше было вероятности, что рассказы были основаны на правде, даже если они были преувеличены или искажены.
На этот раз Меган была в турне. Она вышла из себя и выплеснула горячий напиток в сторону того, кто ее раздражал. Это привело к тому, что один из сотрудников уволился и ему было выплачено 250 000 фунтов стерлингов за то, чтобы он ушел, не сообщив о случившемся.
В каком-то смысле, имел ли место этот инцидент или нет, не имело значения. Если так, то это было ужасно, а если нет, то не менее ужасно, что подобные истории распространялись о ком-то, кто вел себя подобным образом.
Меган и Гарри, по-видимому, придерживались мнения, что все негативные истории о ней были расистскими или снобистскими из-за происхождения, но это казалось маловероятным по нескольким причинам. Во-первых, большинство людей, распространявших эти истории, не были расистами или снобами. Многие из них были откровенно обеспокоены тем, как вели себя Меган и Гарри. Они хотели, чтобы они вели себя менее агрессивно, напористо и требовательно. Они чувствовали, что отношение Сассексов к окружающим было враждебным и покровительственным. Они хотели, чтобы Гарри и Меган вели себя так же, как Уильям и Кэтрин. Они часто и открыто недоумевали, что можно сделать, чтобы улучшить ситуацию, но Гарри и Меган были настолько поглощены своим собственным мирком, что стали недосягаемы.
Затем увольнения начались всерьез. Одним из увольнений, которое определенно не предполагалось, стал уход старшего секретаря по коммуникациям Катрины Маккивер. В первые дни она поддерживала связь с семьей Меган. Она тихо покинула пресс-офис Кенсингтонского дворца в сентябре 2018 года на фоне сообщений о шквале электронных писем, приходящих к ней от Меган каждый день, начиная с 5 утра. Меган была вулканом, извергающим идею за идеей о том, как она хочет сформировать свою роль. Ее трудоспособность была пугающей, и, по словам сотрудников, сама она тоже. Чересчур.
Два месяца спустя личная помощница Меган Мелисса Тубати ушла, так же на фоне слухов о том, что Меган часто доводила ее до слез своими бесконечными требованиями. Тубати ранее работала на Робби Уильямса и Айду Филд, и была настолько способной, что пресс-служба дворца была уполномочена похвалить ее работу и особо отметить решающую роль, которую она сыграла в организации королевской свадьбы.
Для тех, кто был в курсе, это был намек на то, что Меган невыносима, хотя сами Меган и Гарри считали, что их требования были разумными. Они ведь пытались спасти мир, и ничто не имело большего значения, чем это. Если люди были мелочными и напрасно негативными, им не было места в Великом порядке вещей. У Меган была высокая трудоспособность, поэтому она заставляла себя и всех остальных работать изо всех сил. Гарри ценил ее преданность и, по его собственному признанию, ее ценности. Она отдавала все свои силы и ожидала, что другие поступят так же. Если малодушные не выдерживали и хотели уйти, они имели на это право. Но они не должны были ожидать, что она свернет со своего праведного пути, потому что они слишком слабы, чтобы оставаться на этом пути.
Через два месяца после плачевного ухода Мелиссы Тубати вращающаяся дверь снова заскрипела, когда было объявлено, что Эми Пикерилл, помощник личного секретаря Меган, которую часто называли ее “правой рукой”, уйдет, когда у Меган и Гарри родится ребенок.
К ней присоединился секретарь по коммуникациям Сассексов и Кембриджей Джейсон Кнауф, который собирался стать главным исполнительным директором Королевского Фонда герцога и герцогини Кембриджских.
Королевский фонд был создан в сентябре 2009 года, еще до женитьбы Уильяма, а затем и Гарри, как средство для их благотворительной деятельности. Обе невесты, став женами, присоединились к своим мужьям после свадьбы, создав то, что назвали Великолепной четверкой.
Затем, когда мир ждал рождения ребенка Гарри и Меган, просочились слухи, что разрушенные отношения не ограничивались персоналом, и что некогда близкие отношения братьев также остались в прошлом. В некотором роде это подтвердилось, когда Гарри и Меган объявили, что они переезжают из общего помещения с Уильямом и Кэтрин в их собственный офис в Букингемском дворце, и, кроме того, они покинут Королевский фонд, основанный двумя братьями, чтобы основать свою собственную благотворительную организацию, Sussex Royal. У них появится свой собственный пиар-директор и аккаунт в Instagram. Они также покинут Кенсингтонский дворец, чтобы поселиться в Фрогмор-коттедже, который по иронии судьбы был убежищем Великой княгини Ксении после свержения ее брата царя Николая II. Возможно, Меган и не пришлось надеть ее кокошник, но она будет жить в ее доме.
В то Рождество молодожены присоединились к остальным членам королевской семьи в Сандрингеме на свое первое Рождество в качестве супружеской пары. К тому времени слухи об отчуждении между братьями и их женами приобрели достаточно широкую огласку, чтобы пресса могла строить догадки о его причине. История развивалась не так, как хотелось бы роялистам, и даже таблоиды старались придать событиям как можно более позитивный оттенок. Но притворяться, что все в порядке, оказалось очень трудно. Хотя никаких подтвержденных сообщений не было, “ни для кого не было секретом, что проблема возникла из-за того, что Уильям предостерег Гарри от вступления в брак, а Меган так и не простила его. Эта девушка требует не меньше, чем полного обожания, и если она не получит его, то ты обледенеешь”, – сказал мне королевский кузен.
Пресса, не вполне понимая, почему так происходит, пестрела сообщениями о том, что королева приказала “Великолепной четверке” выступить единым фронтом, что они и сделали, когда шли на Рождество из большого дома в церковь Святой Марии Магдалины в поместье Сандрингем.
Хотя Меган и Гарри пользовались большим авторитетом в Америке, и их часто можно было встретить на обложках или страницах журналов, в Британии они были не просто знаменитостями, как по ту сторону Атлантики. Они были неотъемлемыми и фундаментальными членами британской королевской семьи, двумя частями Великолепной четверки, которых пресса так хотела приукрасить, чтобы они могли писать о них до тошноты.
Невестки были идеальным дополнением друг для друга, и когда две пары дали прессе фотосессию, которую они жаждали, в течение нескольких коротких часов средства массовой информации захлебывались идеей, что потрясающая четверка будет вместе и в будущем.
Кэтрин Кембриджская была воплощением традиционной королевской элегантности в прекрасно сшитом, застегнутом на все пуговицы, ярко-красном двубортном шерстяном пальто с бархатными карманами и воротником и такой же шляпке, в то время как Меган была в черном пальто, распахнутом, чтобы показать ее выпуклый живот под облегающим облегающим платьем такого же цвета и в шляпке Филиппа Трейси.
К этому времени во дворце уже с болью сознавали, что у них на руках целый ворох проблем. Дело было не только в напряжении внутри самой королевской семьи, а также в потере друзей Гарри, но и в том, что проблемы между Меган и ее родственниками переросли в постоянную озабоченность. Мало того, что общественность в Британии отвернулась от нее из-за ее поведения, так еще и люди хотели знать, как дочь могла бросить своего отца, особенно когда она сама всегда говорила, что он был отличным отцом?
На этот вопрос я нашла ответ, поговорив с людьми, которые многое хорошо знают, включая его и ее отношения. Я пришла к выводу, что у Меган не было другого выбора, кроме как вести себя так, как она вела себя. Она нашла общий язык с Гарри самым эффективным способом: она зацепила его, взывая к его эмоциям, представляя себя человеком, чья сила была выкована в горниле лишений и боли, точно так же, как и его, и что у нее есть ключи к счастью. Поскольку их брак был заключен по любви, и ничто не удерживало их вместе, кроме УЗ, которые они создали вместе, само существование этих отношений оказалось бы под угрозой, если бы третьи стороны начали снабжать его информацией, противоречащей ее представлениям.
Меган Маркл – это ее собственное творение, как она подтвердила в своих двух блогах. Как она выразилась, “ты можешь быть, кем хочешь”. Все, что вам нужно сделать, это стать тем, кем хочешь. Рыба может стать дичью, розовое – зеленым, а безграничные амбиции – заботливым гуманизмом. Но задняя сторона картины никогда не бывает такой же отполированной, как передняя, хотя это само по себе ничего не значит.
Как и во всех ее самоизобретениях, существовала огромная пропасть между тем, какой на самом деле была Меган, и фасадом, который она теперь представляла миру, включая Гарри. Вот почему она не могла сохранить многих из своих по-настоящему близких друзей из прошлого, потому что Меган в настоящем не была тем же человеком, каким была Меган в прошлом. Как сказал один канадец, единственное, что у этих двух Меган было общего, – это ее тело. Практически все остальное было другим. Как сказала Никки Придди, Меган, которую она знала до славы, уже не была той, какой стала после нее. И хотя ей нравилась первая, она так сильно сожалела о второй, что не хотела иметь с ней ничего общего.
Порчу дружеских отношений можно рассматривать как естественный процесс отдаления друг от друга. Это не так просто, когда замешаны родители. Хотя Меган публично превозносила своего отца до небес, в душе она опасалась, что такой болтливый и непредсказуемый человек, как Томас Маркл-старший выдаст неудобные факты, которые могут заставить Гарри расспрашивать о ее прошлом, не вполне согласующемся с ее нынешней версией событий.
Например, она заставила Гарри поверить, что у нее была гораздо более тяжелая жизнь, чем это было на самом деле. Она завоевала его восхищение, показав себя гораздо более самодостаточной, сумевшей преодолеть несуществующую борьбу. Она рассказывала ему, как тяжело ей пришлось, чтобы поступить в университет, хотя на самом деле в то время она просто совершила долгую увеселительную поездку на отцовские деньги. Она не хотела, чтобы Том-старший выдал ее секреты и пролил свет на те аспекты ее личности, которые были, мягко говоря, скорее выдуманными, чем органическими.
Это были веские причины не представлять Гарри ее отцу до свадьбы. Самым худшим сценарием для Меган было бы то, что отец и ее жених так хорошо поладили, что папа дал бы Гарри достаточно информации, чтобы тот понял, что Цветочек не была выкована из стали, как думал Гарри. Он любил ее силу. Он черпал в ней силу и уверенность. Она не могла позволить, чтобы он усомнился в подлинности борьбы, которую ей пришлось вести. Хотя, по иронии судьбы, у нее были и проблемы. Просто они были между Меган и ею самой, в основном, основанные на ее личности и смущении, которое она чувствовала, когда выдавала себя за белую, будучи двухрасовой. Они не были между Меган и жестоким, расистским миром, как она теперь хотела бы показать, потому что никто не мог вспомнить ни одного случая за всю ее жизнь, когда она подвергалась расистским предрассудкам, хотя каждый мог вспомнить много случаев, когда она вообще не подвергалась никаким предрассудкам. Трудности, с которыми она сталкивалась в мире в целом, были основаны исключительно на ее желании быть признанной как особенная, как звезда, как кто-то исключительный и необычный. Это были обычные, обыденные, повседневные разочарования обычной, но честолюбивой личности, которая считала себя особенной, противопоставляя себя миру, пытаясь доказать, что ее взгляд на себя более точен, чем их собственный.
Подводя итог, можно сказать, что ее борьба была обычной борьбой обычной женщины, когда она преодолевала ограничения обыденности, пока не смогла изменить их ради признания своей особенности. Это было обычное путешествие людей до и после славы; ни больше, ни меньше. Это была обычная история, которую рассказывали бесчисленные люди всех мастей и вероисповеданий. Это не имело ничего общего с расовыми или сексуальными предрассудками. Это, конечно, не имело ничего общего с обездоленным прошлым, и все это было связано с глубоко негламурными ограничениями честолюбия.
Меган не зря стала актрисой. Она достаточно умна и талантлива, чтобы понять, что театральный сюжет более увлекателен, чем прозаический. Один дергает сердечные струны, другой оставляет эмоции холодными. Она добилась положения Примадонны, и теперь перед ней стояла задача сохранить свое господство, избавившись от таких неудобных родственников, как ее отец, который мог рассказать свою версию событий. Она также не могла убедительно вырвать из жизни своего отца, не вызвав подозрений. Поэтому она решила контролировать его присутствие.
Было очевидно, что самым безопасным было уговорить Тома-старшего прилететь прямо перед свадьбой. Тогда в суматохе у него не будет времени для слишком глубокого общения с Гарри. Ее преданный обожатель будет продолжать верить, что она была храброй львицей, которая пробила себе дорогу в жестоком мире, а не избалованным Цветочком, как и было на самом деле.
Гарри очень эмоциональный человек. Он обладает большим эмоциональным интеллектом, хотя и не является выдающимся в своем интеллектуальном эквиваленте. Меган, с другой стороны, очень умна, очень опытна в общении и очень экспансивна.
Она действует в лихорадке страсти, энтузиазма и спонтанности, которые воспринимаются как тепло, хотя люди, которые были брошены ею, считают ее неискренней и оппортунистической ошибкой. Правы они или нет, внешне она привлекательна и очаровательна, обладает талантом заставлять людей верить, что она именно та, кем они хотят ее видеть, знает, какую ноту взять, чтобы завоевать уважение тех, на кого она хочет произвести впечатление, и обладает хладнокровием в полном смысле этого слова.
По словам людей, которые хорошо их знают, Меган покорила Гарри, взывая к его подлинно гуманистическим инстинктам. Она сделала это, продемонстрировав свои собственные гуманитарные способности, озвучивая филантропические ценности, которыми, как она знала, он обладал, в то же время делая себя уязвимой в его глазах. Она любила себя, взывая к его сочувствию, отражая его, давая ему понять, как много она страдала от рук жестокого мира, в то же время вызывая его восхищение тем, как храбро и благородно она справилась. Она не могла допустить, чтобы папа смыл в унитаз эту трогательную картину страдания, которого она никогда не испытывала, выстрелив ему в рот.
Есть много свидетельств того, что Меган гораздо более сильная и волевая личность, чем Гарри. Под буйным альфа-самцом скрывается чувствительный мальчик, который сочувствует тем, кто пострадал, и идентифицирует себя с ними. Несмотря на все добрые дела, которые сделала Меган, она никогда по-настоящему не страдала от потерь и поэтому не обладает подобной степенью сочувствия.
Она также более стратегична, чем Гарри. Как и многие армейские офицеры, он хорошо отдает приказы, но он также хорошо их выполняет. Он лучше всего функционирует в среде, в которой он может напрягать мышцы, находясь под надежной крышей. Это раньше обеспечивала армия. А теперь это делает Меган.
С другой стороны, она ненавидит подчиняться приказам. Если этого потребует необходимость, как это случилось, когда она была в Suits, она будет сотрудничать, но только в той мере, в какой это целесообразно. И пока она сотрудничает, она также будет вести переговоры и торговаться, давая понять, что ее сотрудничество – это признак силы, а не слабости и, конечно же, не бездумия. Другими словами, Меган – доминирующая личность, которая сдает позиции только тогда, когда это необходимо. В остальное время она настаивает на том, чтобы сидеть за рулем.
Поскольку она может быть заботливой и внимательной, она становится идеальной парой для мужчины, который любил свою мать. Она становится еще более идеальной парой для того, кто любил и потерял свою мать. Ее доминирование воспринимается им как забота. Он думает, что его опекают, хотя на самом деле те, кто знает и сомневается в мотивах Меган, считают, что его контролируют. Одним из признаков того, что в этом подозрении может быть доля правды, является клятва, которую Меган написала на брачной службе. Она поклялась “защищать” Гарри. То, как она стала представлять себя защитницей принца, просто завораживает. Ей удалось убедить его, что она успешно пережила столько боли и страданий, что у нее хватит сил защитить его, мальчика, потерявшего мать и страдавшего после этого. Поскольку ее страдания превратили ее из обычной женщины в необыкновенного человека, он, обычный человек, нуждается в ее защите.
Люди могут говорить о ней что угодно, но Меган действительно удивительная женщина. Только кто-то с ее замечательными способностями, уникальным воображением и несомненным умом мог создать ту связь, которую она установила с Гарри.
Автор перевода ROYALS
