19 мая 2018 года, когда Меган Маркл вышла из антикварного Роллс Ройса, который перевез ее и ее мать Дорию Рагланд из бывшей резиденции лорда Астора, величественного дома Кливден, в часовню Святого Георгия в Виндзоре, где в 12 часов дня она должна была выйти замуж, она была настоящим воплощением красоты. При этом в этот момент родилось одно из самых громких имен эпохи.
Когда актриса поднималась по ступеням часовни Святого Георгия, интерьер и экстерьер которой был великолепно украшен самыми пышными и со вкусом подобранными весенними цветами, она была воплощением притягательной скромности, стильной элегантности, прозрачной радости и сияющей красоты. Простота белого шелка ее свадебного платья, разработанного Клэр Уэйт Келлер из Givenchy, с его вырезом горловины в форме лодочки, рукавами длиной три четверти и без украшений, но потрясающе простым лифом и юбкой в сочетании с экстравагантной фатой длиной пять метров и шириной три метра, густо расшитой двумя ее любимыми цветами (зимоцветом и калифорнийским маком), а также пятьдесятью тремя местными цветами различных стран Содружества.
Все свадебные платья делают заявления. Диана, Принцесса Уэльская, согласно воспоминаниям ее подруги Кэролайн Прайд, использовала свое, чтобы объявить миру: «Вот я и здесь. Заметьте, я ни капельки не стесняюсь и хочу, чтобы все знали, кто я такая».
Кэтрин Миддлтон заявила: «Я стильная, спортивная и традиционная. Я стремлюсь к этому и я наслаждаюсь своей женственностью. Я обладаю изысканным, но консервативным вкусом, с легким намеком на дерзость».
Меган не только передала, что она любила одежду, была женственной, несмотря на ее откровенный феминизм, но также и то, что она была вдумчивой, обдуманной, продуманной и сознательной личностью, которая будет использовать традиции, если они ей подходят, но была готова к тому, чтобы выбросить их за борт, если они не не нравились.
Она взяла абсолютно правильную ноту для женщины, которая входила в самую известную королевскую семью мира, давая публике понять, что ее достоинства были безупречны и ее эффективность будет отполирована.
Однако под этим посланием скрывались противоречия. Говорили, что Королева удивилась тому, что ее будущая внучка, будучи уже однажды замужем и разведенной, выбрала девственно-белый цвет, вопреки всем принятым обычаям в королевских и аристократических кругах, где реальность диктует, что нельзя носить цвет светлее кремового.
Но Меган намеревалась продолжать. Королевские и аристократические традиции были ничтожны для того, чья вера в себя была столь непоколебима, что ее будущий свекор, которому она нравилась, уже ласково ее прозвал Вольфрам.
Цвет ее платья был не единственным сюрпризом, который преподнесла Королеве Меган в
день свадьбы. По традиции, после того, как пара подпишет реестр и выйдет к прихожанам, невеста делает реверанс Королеве, а жених кланяется. Так было всегда, и все ожидали что это будет сделано 19 мая 2018 года.
Принцесса Анна делала это на двух своих свадьбах. Диана тоже сделала это. Так же поступали Принцесса Александра, графиня Уэссекс, герцогини Йоркская, Кентская и Кембриджская.
Однако, когда Меган вышла к собравшимся, и направилась к алтарю с сияющим принцем Гарри, она не сделала реверанса, проходя мимо Королевы. Это вызвало ужас среди собравшихся в часовне Святого Георгия, и один из них сказал мне: «Никто не мог в это поверить. Она вышла и поплыла по проходу, не сделав даже самый легкий рывок в сторону Ее Величества. Никто не видел, чтобы Королева сделала замечание или пожаловалась, но она это заметила. Все так думали».
Как и многие из присутствующих, я списала упущение Меган на нервозность и забывчивость. Это действительно было легко сделать человеку, который не привык к королевским церемониям, но не все отнеслись к этому столь благожелательно, особенно потому, что накануне свадьбы было полно сцен, истерик и требований, большая часть из которых были тщательно скрыты от общественности, хотя ко времени свадьбы были хорошо известны в придворных кругах.
Меган удивительно хорошо владеет собой. Она обладает высшей верой в себя. Она знает, чего хочет, и стремится достичь этого, не принимая возражений. Она удивительно прямолинейна, как могут быть прямолинейны только американцы определенного происхождения, добившиеся успеха в своей жизни.
Она предъявляет требования, и ожидает, что те, кто находится рядом, помогут ей осуществить ее желания. Гарри обожает ее прямоту и силу характера. Он восхищается тем фактом, что она никому не позволяет одержать верх, когда она что-то задумала.
Однако в придворных кругах, где люди стараются избегать проблем, и никто не предъявляет требований, а тем более не задает прямых вопросов или даже не делает прямых предложений, Меган невольно поднимала волну. Это закладывало почву для недоразумений и дурных чувств, которые вскоре будут характеризовать отношения между супругами и многими близкими им людьми.
Сейчас очевидно, что Гарри должен был пресечь все в зародыше, указав Меган, что ей нужно вести себя более по-британски. Он должен был объяснить, что то, что работает в киноиндустрии Голливуда, не работает в Британии. Люди не будут восхищаться ее бесцеремонностью, но начнут обижаться на нее за то, что она трудна в общении, требовательна и дерзка.
Однако Гарри справился с этой задачей наихудшим из всех возможных способов. До сих пор он пользовался репутацией приветливого человека, хотя и был известен своей вспыльчивостью и эмоциональностью, потому что часто принимал все близко к сердцу. Эта эмоциональная сторона его характера теперь вышла на первый план самым неудачным образом. Он начал играть роль альфа-самца, защищающего свою маленькую женщину, бесконечно повторяя свою мантру: «Что Меган хочет, то Меган и получает».
Поступая таким образом, он не только позволил ей продолжать вести себя подобным образом, но и настроил против себя тех, кто раньше был высокого мнения о нем. На самом деле он подливал масла в огонь, когда мог легко потушить пламя частично знаниями, а частично мудростью.
В качестве примера можно привести шумиху, которую подняли Гарри и Меган из-за изумрудно-бриллиантового кокошника, который Принцесса Евгения выбрала для своей свадьбы. Гарри знал порядок. Дату свадьбы его кузины пришлось отодвинуть, чтобы он мог жениться первым, потому что он имел преимущество перед ней. Было бы несправедливо лишать Евгению диадемы, которую она выбрала.
Когда-то тиара принадлежала Великой Княгине Ксении, старшей сестре царя Николая II (тут леди Колин выдумывает — тиара никогда не принадлежала русской царской семье — прим. переводчика). Она была продана королевской семье, когда великая княгиня получила убежище в Англии после Русской революции и казни ее брата и многих других членов ее семьи от рук большевиков.
Королева обещала тиару Евгении. На этом дело и должно было бы кончиться, если бы Меган не решила, что хочет надеть на свадьбу кокошник Великой княгини Ксении, а Гарри, столь страстно желавший исполнить любое ее желание, забыл указать, что ей нельзя одолжить то, что уже обещано его кузине.
К ним относится знаменитая Владимирская диадема со съемными каплями изумрудов и жемчуга. Как будущая жена второго сына предполагаемого наследника, Меган никогда не могла выбирать по-настоящему эффектные драгоценности, включая Владимирскую или Гревильскую диадемы.
Драгоценности распределяются по старшинству, и то, что носит старший член королевской семьи, младший не может.
Хотя у Меган был выбор, ни одна невеста не может просто взять все драгоценности, которые она хочет, и носить их. Она ни на что не имеет права. Все, что она может сделать, — это взять драгоценности в долг, но, чем ниже она находится в порядке очередности, тем более ограничен ее выбор.
Однако, конёк Меган — это одежда, и она знает, что подходит ей и работает лучше всего в образе, в котором она хочет предстать. Она не зря является дочерью отмеченного наградами инженера по освещению. С раннего детства она была посвящена в секреты хорошего освещения и фотографии. Она умна, способна и хорошо усвоила уроки. За долгие годы перед камерой она также отточила свое мастерство.
Одно из ее любимых слов до того, как она вышла замуж за британскую королевскую семью, было «классно». Она также понимает гламур, как немногие другие женщины. Мало кто сомневается, что кокошник Великой княгини Ксении понравился ей не только потому, что он более эффектен, но и потому, что его история более романтична и экзотична. Кто, с чувством стиля Меган, не захочет более эффектную и историческую тиару вместо бандо королевы Марии, сделанного в 1932 году?
Если выбор Меган нельзя было оспорить с точки зрения вкуса, то нельзя было ожидать, что королева проигнорирует свое обещание, данное Евгении, да и не пристало невестам носить одну и ту же диадему.
Королева, в конце концов, была поставлена в неловкую ситуацию, поэтому через своего доверенного костюмера, дизайнера одежды и хорошего друга Анджелу Келли дала понять Меган и Гарри, что они должны будут принять то, что было предложено, и не требовать того, чего они не могут требовать.
Дело могло бы так и остаться в тайне, если бы Гарри и Меган не подняли страшный шум не только из-за диадемы, но и из-за таких вещей, как запах часовни Святого Георгия и ингредиенты некоторых блюд, приготовленных к свадьбе.
Меган в своей прямолинейной манере, которая до сих пор так хорошо у нее получалась, сильно обидела одного из сотрудников, когда намекнула, что этот человек лжет, потому что она чувствует вкус ингредиента, который она запретила применять в блюде.
Предполагаемый виновник, глубоко оскорбленный, отрицал его существование, и Меган предупредили, что члены королевской семьи не разговаривают со своим персоналом подобным образом, но теперь будущая невеста чувствовала себя оскорбленной.
Был также скандал, когда Меган не понравилось, как пахла часовня Святого Георгия. Она потребовала опрыскать ее духами по ее вкусу, но предложение было отвергнуто. Как сказал мне один придворный: «Мы были очень удивлены, обнаружив, что эта незначительная телевизионная актриса из Калифорнии была настолько требовательна, что давала нам понять, что мы должны продолжать нашу игру и удовлетворять ее по гораздо более высоким стандартам».
С точки зрения Меган, это была ее свадьба, и поэтому она могла выдвигать любые требования. Гарри не переставал повторять: то, чего она хочет, ей должно быть дано. Он знал, что после долгих лет борьбы она наконец-то добилась того образа жизни, к которому всегда стремилась, и хотел, чтобы все ее желания исполнились.
Меган не понимала, почему эти люди мешают ей? Они были просто служащими, независимо от их притязаний. Они были здесь, чтобы служить, и теперь, когда она стала членом королевской семьи, они должны были сделать все, что в их силах, чтобы сделать ее счастливой.
Меган не могла предвидеть, какое оскорбление она наносила, и не понимала, что попирает чужие чувства, хотя на самом деле они с Гарри унижали персонал. Но она считала, что именно она была их жертвой, а не они ее. Как они могли быть такими, когда они созданы для того, чтобы служить ей, но не делают этого?
Гарри следовало бы знать, а Меган знать не могла, что большинство людей при дворе работают за смехотворно низкие суммы. Все награды за службу — не финансовые, и то, что для них важно, измеряется не монетами, а отношением их работодателей и коллег друг к другу.
На самом деле это было столкновение между прямым трансакционизмом калифорнийского образа жизни и гораздо более тонким королевским образом жизни, но оно также показывает, почему каждая сторона считала себя правой. Ценности и традиции старого мира сталкивались с требованиями и ожиданиями нового, и хотя никто не знал об этом в то время, это столкновение двух различных и иногда несовместимых культур только усугублялось, создавая проблемы.
Поэтому еще до свадьбы начались разговоры о поведении Меган и Гарри и о том, что они нехорошо обращаются с людьми.
Публика, разумеется, ничего об этом не знала. В королевских кругах надеялись, что Меган страдает от предсвадебных нервов, а Гарри разыгрывает из себя мачо, чтобы произвести впечатление на свою будущую жену, но все уляжется, как только они поженятся. Меган смягчит свои калифорнийские привычки, а Гарри, который приобрел вполне заслуженную репутацию хулигана, вернется к образу симпатичного парня, каким он был до этого.
Никто не мог предвидеть, что Меган и Гарри разойдутся до такой степени, что будут зажигать друг друга до еще больших высот, и будут считать тех, кто стоит у них на пути, бесполезными препятствиями, и что, если они не добьются своего, они убегут.
Конечно, никто в королевских кругах никогда не мог предвидеть, что женщины-депутаты парламента, архиепископ Кентерберийский и писательница Хилари Мантел присоединятся к тем, кто утверждал, что неспособность Меган приспособиться к королевской жизни сводится к расизму, а она и Гарри решат сбежать от ограничений королевской власти к свободе знаменитостей.
По всей Британии, в частности, в королевских, аристократических, медиа, политических, популистских и этнических кругах, люди хотели, чтобы этот брак был успешным.
Хотя в королевских и аристократических кругах были первые оговорки о пригодности этого союза из-за скорости, с которой Гарри и Меган связали себя обязательствами, и страха, что каждый из них мог быть ослеплен своими желаниями и не может быть хорошо приспособлен к долгой жизни. Последнее, чего кто-либо хотел, был еще один развод — как только стало очевидно, что Гарри решил жениться на ней, вся королевская семья и двор встали в очередь.
Достоинствами Меган были не только ее несомненный ум и решительность, но и ее приятные манеры, обаяние, живость, чувство юмора и, наконец, ее наследие. То, что она была красивой, стильной, гламурной, фотогеничной, зрелой женщиной, заинтересованной в филантропии (вот это загнула леди С. — замечание переводчика), — это одно, но то, что на самом деле было на ее стороне, это — ее происхождение.
Она была не только американкой, хорошо образованной женщиной с патиной утонченности, но и цветной женщиной. Королева, известная своим остроумием, сказала своему другу: «Мистеру Корбину (лидер лейбористской партии Великобритании — прим. переводчика) будет гораздо труднее избавиться от нас теперь, когда в семье появится Меган».
Это передавало желанную степень правды, поскольку двухрасовая идентичность Меган сделала монархию одновременно отражающей и представляющей мультикультурную, многорасовую Британию так, как никогда не смогла бы сделать белая 37-летняя актриса популярного телесериала калифорнийского происхождения.
Британская пресса и широкая общественность, а также политический истеблишмент также хорошо восприняли смешанное расовое наследие Меган. В других королевских домах существовали смешанные союзы, и общее мнение сводилось к тому, что британской королевской семье давно пора догнать своих континентальных кузенов.
Второй сын датской королевы женился на азиатке (в первом браке — прим. переводчика). Второй сын правящего князя Лихтенштейна женился на цветной американке панамского происхождения. Племянник князя Монако Ренье женился на цветной гражданке Вест-Индии. Двое сыновей австрийского эрцгерцога Гезы женились на женщинах из Африки, один — дважды.
Королева дала свое благословение двум своим родственникам, когда Достопочтенный Джеймс Ласеллс женился на нигерийской аристократке Джой Элиас-Рилван в 1999 году, и когда Леди Давина Виндзор вышла замуж за Гэри Кристи Льюиса, плотника и реставратора -маори в 2004 году.
Но оба этих родственника были членами расширенной, а не настоящей королевской семьи. Включение Меган Маркл в состав британской королевской семьи должно было послать позитивный сигнал, который был бы хорошо воспринят не только в Великобритании, но и в Содружестве.
Конечно, далеко не все разделяли эту точку зрения. Всегда были и, вероятно, всегда будут люди, которые являются расистами. Но их было достаточно мало и они находились далеко друг от друга, поэтому это не имело никакого значения. Кроме того, в Британии считается преступлением дискриминация кого-либо по расовому признаку. Преступления на почве ненависти жестко контролируются властями, поэтому расисты будут игнорируемы всеми, кроме нескольких фанатиков-единомышленников.
И хотя эти расисты были безгласны и бессильны и никогда не представляли угрозы, американская пресса заставляла всех думать, что Меган в Британии была жертвой расизма, хотя ничто не могло быть дальше от истины.
Справедливости ради следует сказать, что практически все приветствовали этот брак, в основном по расовым мотивам, и никто при дворе не хотел, чтобы внутренние предсвадебные трудности просочились наружу, чтобы они не повлияли на общественное мнение и принятие Меган.
Неявка ее отца была неожиданностью, которую удалось уладить как нельзя лучше, и сам день прошел без сучка и задоринки. По данным Nielsen Social, 29 миллионов американцев и 18 миллионов британцев смотрели свадьбу, а Би-би-си подсчитала, что 1,9 миллиарда человек во всем мире следили за свадебной церемонией онлайн.
В тот вечер невеста подтвердила свои верительные грамоты иконы стиля, надев на прием с черным галстуком во Фрогмор-хаусе классическое вечернее платье из белого шелкового крепа с коротким вырезом от Стеллы Маккартни.
Расположенный в королевском поместье Виндзор, в Виндзорском большом парке, Фрогмор-Хаус находится в пяти минутах езды от замка. Гарри отвез Меган туда на голубом «Ягуаре» типа «Е», который идеально сочетался с большим аквамариновым кольцом, принадлежавшим его матери Диане: это кольцо Меган носила на правой руке.
По словам людей, которые присутствовали там, это была отличная вечеринка, с замечательной атмосферой, и пара, казалось, очень влюбленной друг в друга.
«С первых дней брака принца и принцессы Майкл Кентских я никогда не видел королевскую чету такой влюбленной, — сказал один из друзей. — Они не могли оторваться друг от друга. Это действительно было очень трогательно».
Можно было бы надеяться, что после такого блестящего старта эта пара будет по-прежнему столь же почитаема и приводить людей в восхищение, как и в день свадьбы.
Все, кого я знала, болели за них. Они даже сделали зрелый и, как сказали бы многие, «проснувшийся» выбор — не ехать сразу в свадебное путешествие. Меган и Гарри дали понять, что они глубоко привержены своей работе, которая будет вращаться вокруг благотворительной и гуманитарной деятельности. Им было от тридцати до сорока лет, и они жили вместе до свадьбы, так что вряд ли нуждались в медовом месяце, как молодая пара, начинающая совместную жизнь.
Однако через четыре дня после свадьбы я ужинала в доме влиятельного аристократа с безупречными дворцовыми связями, когда услышала сообщение, которое наполнило меня дурными предчувствиями.
За день до этого Меган присоединилась к Гарри, принцу Чарльзу и Камилле на вечеринке в саду Букингемского дворца, чтобы отпраздновать 70-летия принца Уэльского. То, что произошло тогда, о чем я расскажу позже в этой книге, было настолько шокирующим, что все мы пришли к выводу, что Меган совершенно не подходила на роль королевской герцогини и что было бы чудом, если бы брак удался.
Никто из нас не предполагал, что она и Гарри будут достаточно изобретательны, чтобы найти способ выйти за рамки своего королевского статуса, и что они останутся парой, создавая некоролевский образ жизни в Соединенных Штатах Америки.
Но если то, что случилось, было правдой — а так оно и было,- то вряд ли можно было сомневаться, что она подходит для королевской жизни. По крайней мере, не больше, чем Анджелина Джоли для бокса.
Неудивительно, что они постоянно попадали из одного скандала в другой, учитывая непригодность Меган к королевской жизни и безоговорочную поддержку Гарри. Его неспособность просветить ее относительно того, где она ошибается, только гарантировала, что она совершала одну непреднамеренную ошибку за другой.
На каждый шаг, который они делали правильно, четыре было неправильных. Для тех из нас, кто хотел, чтобы Меган осталась в Британии в качестве полноправного члена королевской семьи, это был трагический исход, который легко можно было бы предотвратить, если бы Гарри просветил свою жену, а не поддержал ее на пути, который в конечном счете привел их обоих к отъезду.
Все, что ему нужно было сделать, — это немного изменить ситуацию. Он легко мог бы подсказать ей, что она создает антагонизм, когда было очевидно, что она хочет одобрения. Тогда исход мог бы быть совсем другим.
Как бы то ни было, поведение Меган непреднамеренно вызвало столько трений и такую критику, что вскоре супруги и их сторонники задались вопросом, не является ли эта основа расистской. Это оказалось бы желанной дубинкой для республиканцев, антимонархистов и левых, которые хотят изменить социальный порядок.
Несмотря на этот негативный исход, проблемы, возникшие из-за неспособности Меган приспособиться к британскому образу жизни, на самом деле сделали жизнь королевской семьи для простых людей более интересной, чем, если бы она вошла в свою королевскую роль так, как мы все надеялись.
Если бы какой-нибудь автор написал художественное произведение с сюжетом, похожим на историю Меган и Гарри, оно было бы отвергнуто как слишком фантастическое, чтобы в него можно было поверить. Тем не менее, если посмотреть на их историю, траектория движения пары имеет чувство уместности, которое предполагает, что они вполне могут вытащить несколько кроликов из своих шляп и закончить именно там, где они хотят быть: на Олимпе знаменитостей, как самая известная и почитаемая королевская пара в Соединенных Штатах.
Ради них обоих, но даже более того, ради сотен миллионов цветных людей во всем мире, чьи надежды и ожидания связаны с их успехом, я надеюсь, что они это сделают.
Перевод от ROYALS
