Намедни только ленивый журналист не написал, как Сара Фергюсон вдруг впала в экстатический восторг, превознося до небес достоинства Меган Маркл – с такой огромной самоотдачей и неожиданным рвением, что к концу интервью Vogue arabia и сама поверила в свою непреодолимую любовь к Сассекской.
Интервью герцогини Йоркской было очень затратным в плане эмпатии, направленной на нечеловеческие страдания все той же страстотерпицы – миссис Мег Маунтбэттен-Виндзор. Мол, она же такие муки от бессердечной прессы принимает ежедневно, уж так жалко девочку – она вам всю душу и наследника, а вы, мерзавцы, ей – сплошной эмоциональный дискомфорт!
После заготовленных причитаний герцогиня Сара Маргарет припомнила, как сама пережила вот это вот все, взгляд ее при этом мечтательно затуманился от восторженных воспоминанияй о загубленной молодости.
После чего, по традиции, закончила интервью словами, какой же ее Эндрю, оказывается, охерительный мужик.
То, что официально Эндрю, второй сын королевы Элизабет, уже 23 года, как НЕ ЕЁ – сейчас злобно повторяют лишь самые упрямые хейтеры – вот уже пять лет, как герцог и герцогиня Йоркские парно гарцуют на скачках в Аскоте, сбегают на сеновал, гостЯ у маменьки в Балморале, Саре даже вернули часть ее королевской работы – по этому поводу ей, кстати, и выписали командировочные в Саудовскую Аравию.
А как они с Эндрю ослепляли камеры моно-улыбкой в 64 зуба на свадьбе Меган и Гарри!
Кажется, даже все голубокровные родственнички вновь признали темпераментную бывшую дяди Эндрю своею. Пока – кроме упрямого дедушки, Филиппа Эдинбургского. Но, ёпть, ему ли читать проповеди! Сам-то, бывалоча, о-го-го!
Собственно, в те годы она была почти примерной женой. Тот замечательный мужчина – как его? Да, Стиви Уайатт, нефтяной магнат – так прелестно ухаживал! Она сопротивлялась. Очень долго. Дня три. Но ей было так скучно – вечно хныкающая маленькая Беатриса, да почти сразу же вторая беременность.
Непонятно, чего все так разорались – да, она была беременной во время этого захватывающего адюльтера – ну так это значит, что обе девочки от ее милого Эндрю! Что за токсичная реакция!
А тот, второй, кажется, финансист. Ах, Джонни! Как он украсил тот ее отдых в Сен-Тропе!
Сара прибыла туда с обеими девочками – энергичный Джонни бураном ворвался в ее скучный мирок со своими дурацкими анекдотами, громким смехом и такими очаровательными финансами! (Эндрю всегда был несколько скуповат на подарки).
Если бы не чертовы папарацци! Что из того, что она была топлес? Она изволила расположиться в частном лаунже, со своими милыми малышками – те, кстати, тоже были топлес!
А почему этот дядька целовал ее ступню? Так это был педикюр – кажется, какой-то местный метод удаления кутикулы! Блин, да все же поверили! Ее Величество даже предлагала помириться! Все испортил упрямый свекр. Кажется, он сам практиковал тот метод, до сих пор не желает смириться.
Ей даже приходится срочно покидать Балморал, когда старый фордыбака неожиданно объявляет о своем прибытии!
Ничего, она, может, и не самый устойчивый перед мужскими чарами персонаж, но точно не дура.
При разводе она сразу согласилась на первые же из предложенных ей кондиций: £3 млн единовременного пособия и по 15 тысяч в год, чтоб уж совсем не бомжевала.
Говорят, русский миллиардер Абрамович, узнав, сколько принц выделил ей при расставании, икал в течение 23 минут, после чего впал в трехчасовую кому. Проснувшись, уверял окружающих, что видел во сне прекрасную бескорыстную женщину с высокой социальной ответственностью, и теперь у него есть новый недостижимый идеал.
Да, она испытала временные неудобства. Переселилась в панельный дом многощелевой конструкции с комиссионкой и пабом на нулевом этаже, источающими ожидаемые запахи социального дна.
Зато с удовольствием вспомнила навыки работы без прикрытия – наслаждалась правом выносить мусор в растянутой майке-алкоголичке, в открытую поправлять резинку от трусов и даже есть шашлык с бумажной тарелки.
Теперь у дочерей был лакшери-отец, любитель 16-летних девочек, и просто мать, готовая порвать за любую отрицательную характеристику в адрес одного из них.
Как ярко она тогда выступила, заявив, что хоть вообще ничего не давайте, лишь бы королева иногда посвящала ей один из своих взмахов ладошкой с дворцового балкона во время массовых ликований, вот так вот, мол, я Ее Величество люблю!
И ведь не прогадала! Королева, словно Роза Сябитова, устраивала их «случайные» с Эндрю встречи, прятала бывшую сноху по углам Балморала и во сне вдувала в огромное ухо ненаглядного Филиппа мысль, что без солнечной Сары всем их праздникам как-то не хватает драйва и густого облачка жеманной фривольности, которое их Медновласка до сих пор повсюду таскает за собой.
О йееес! Она всегда была такой!
Красавчик Эндрю, который учился с ней в одном лицее в Аскоте, отлично помнил, что в любом отсеке старого заведения, прежде, чем огненная шевелюра врывалась в душный сумрак занудства и старорежимных устоев, все парни выворачивали шеи и вспоминали самые скабрезные выражения из каталога неаристократически-запрещенных, сраженные непобедимым либидо этой, не самой красивой, но восхитительной девчонки.
Даже Диана Спенсер, которая училась с ней с 15 лет, была настолько очарована подругой, что устроила их с Эндрю официальное знакомство, лишь став невестой вечно ускользающего Чарльза.
В первую же ночь продленного свидания Сара описала запасному принцу его мечты. Не сказать, что до этого момента парень не продлевал свиданий, но впервые он узнал, что у него может быть столько эротических фантазий и столько разнообразных способов их реализации по каждому из пунктов. Красавчик и секс-энтузиаст влюбился сразу и неизлечимо.
А вот Ди, разочаровавшись в браке, глядя на вечно смеющуюся Сару, которая всегда жила как хотела, однажды внезапно разорвала отношения, что, похоже, осталось загадкой для самой принцессы – ну да бог с ней!
«Не согрешишь – не покаешься» – эта жизнеутверждающая поговорка, кажется, вышита на внутренней стороне личного герба вороватой герцогини.
Она насоздавала кучу фондов, понаписала детских книжек, пыталась выуживать деньги у бизнесменов за возможность аудиенции с Эндрю, на чем в очередной раз позорно попалась.
Насоветовала Йоркскому дать интервью Би-би-си о связях с Эпштейном и рассказать о неуемном либидо, развившимся вследствие утомительной службе в морфлоте Ее Величества, после чего тот изумился, увидев свои собранные чемоданы перед закрытыми воротами Виндзорского дворца.
Ничего – у нее такой пухлый опыт изгнанницы и жизнелюбицы! Как-нибудь проживут на ее зарплату пару лет, а потом все забудется.
А пока она станет раздавать интервью, говорить, как распрекрасная Меган корчится в муках тотального непонимания и мягко переводить стрелки на оплошности очередной буйной королевской снохи.
Прогиб засчитан, Сара! Ты и только ты:
– вечная страсть беспокойного любимчика королевы, озорника Эндрю,
– вечная головная боль плейбоя на пенсии, консорта Филиппа,
– резвое солнце, вызывающее теплую улыбку Елизаветы, и
– неунывающая проныра, разбивающая вдребезги теории о терпимости и толерантном послушании околодворцовых зануд.
