Меган и Гарри: реальная история. Глава 9

За год до ошеломляющего заявления Меган и Гарри в январе 2020 года дворец знал, что они планируют достичь того, что позже назовут “финансовой независимостью”, вступив в коммерческий мир. До сих пор этого не делал ни один член королевской семьи, который финансировался государством, и многие предполагали, что конечной целью Меган было войти в американскую политику, что также было несовместимо с ее королевским статусом. Понять это было достаточно легко, потому что Меган прилетела в Соединенные Штаты в 2019 году и встретилась с тремя ведущими членами своей бизнес-команды в ее бытность актрисой. Это были Ник Коллинз, Эндрю Мейер и Рик Дженоу.

Ник Коллинз – соруководитель отдела талантов в компании Gersh Agency, Inc., занявшее шестое место среди лучших агентств страны. Это единственное агентство, которое никогда не отклонялось от своей основной цели – представления актерского и литературного таланта, хотя в последнее десятилетие оно предприняло активные шаги по расширению своих подразделений, которые включают талант, альтернативу, книги, брендинг, финансирование кино, литературу, личную внешность, производство и театр. Его основной клиентской базой является то, что The Hollywood Reporter называет “списком постоянно работающих актеров, чьи лица более узнаваемыми, чем их имена”. У компании 2000 клиентов, 175 сотрудников, 75 агентов и 16 партнеров, офисы в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Агентство основано в золотой век Голливуда, в 1949 году, Филом Гершем, его сыновья Боб и Дэвид являются со-президентами, а старший управляющий партнер – Лесли Зиберт. Он также имеет репутацию агрессивного левого политика и стал широко известен, когда уволил одного из своих самых известных актеров, Джеймса Вудса, по электронной почте 4 июля 2018 года. Он обвинил его в политической предвзятости, заявив, что они перестали представлять его интересы, потому что он республиканец. Их фирменными клиентами являются Кристен Стюарт, Кайл Чендлер, Адам Драйвер, Джей Кей Сайммонс, Тейлор Шиллинг и Патриция Аркетт, у которой такой безупречный либеральный профиль, что она публично извинилась за то, что родилась белой и привилегированной. Она также приняла участие в Женском марше против президента Трампа.

Ник Коллинз начал работать помощником Боба Герша в 2005 году, с тех пор его карьера в компании была очень успешной. Он стал агентом в 2007 году, партнером в 2015 году и был назначен соруководителем отдела талантов в феврале 2018 года. Среди его клиентов – Кортни Б. Вэнс и Эрик МакКормак из Will and Grace.

Ник считается острым, ярким, надежным человеком, обладающим великолепным вкусом – то, что очень важно для стильной и со вкусом одетой Меган.

По данным The Hollywood Reporter, Эндрю Мейер вместе со своим партнером Стивом Родригесом входит в число двадцати пяти лучших бизнес-менеджеров Голливуда. Мейер занимается талантами, а Родригес – музыкой и производством. Среди клиентов первого – Эллен Помпео и Кэтрин Хан. У них репутация хороших менеджеров. Как и Герш, они способны и надежны, но их клиенты, как правило, не первого ранга.

Выпускник Гарварда Рик Дженоу входит в сотню лучших юристов Голливуда. Он является партнером компании Stone, Genow, Smelkinson, Binder & Christopher, специализирующейся на представительстве актеров, сценаристов, режиссеров и продюсеров в киноиндустрии и на телевидении. Кроме того, он работает с новыми режиссерскими талантами, а также с известными ветеранами, создает, продюсирует проекты и продает права на дистрибуцию готовых фильмов. Фирма заявляет, что у нее есть “умение находить исключительные проекты, которые [удовлетворяют] творчески, коммерчески привлекательны и экономически эффективны”. Они также “помогают финансистам, ищущим материал”.

Что характерно, Меган не распустила тройку своих коммерческих представителей, когда вышла замуж за Гарри. Позже во дворце узнали, что беременная Меган поручила им выискивать для нее коммерческие возможности. Причем, не мелкие. Каждый проект должен стоить миллионы долларов.

Букингемский дворец не был в восторге, поскольку королевские особы не могут быть одновременно рыбой и птицей. Вы не можете быть британской королевской особой и американской бизнес-леди одновременно. Это было глубоко зловещим признаком, поскольку казалось, что Меган собиралась нарушить одно из главных правил, по которым живет королевская семья – она не может заниматься коммерческой деятельностью ради личной выгоды.

Мало того, что дворцу стало известно, что Меган выразила заинтересованность в максимальном увеличении своего заработка, так еще ходили слухи, что она и Гарри заключили сделки, которые, если это правда, были явно не по карману королевским особам. Одна принцесса сказала мне в 2019 году: “Ходят слухи – надеюсь, они не соответствуют действительности, – что Меган заключает сделки со всевозможными людьми от имени себя и Гарри. По слухам, Меган даже просила модельеров платить ей за платья, которые она надевала и за которые заплатило герцогство Корнуолл. Кроме того, утверждалось, что она заключала сделки с поставщиками – такими, как ювелиры, – для продвижения их товаров.

“Будем надеяться, что эти истории не соответствуют действительности, – сказала принцесса. – Но сам факт их существования вызывает тревогу”.

Как ни тревожны были эти слухи для королевской семьи и людей, ею управлявших, для американцев они были менее шокирующими, чем для британцев. Отчасти потому, что американцы восхищаются предпринимательским подходом, даже если он имеет скрытые элементы. Хорошо известен тот факт, что Джеки Онассис использовала свое ежемесячное пособие на одежду в размере 30 000 долларов в месяц от Аристотеля Онассиса как средство заработка. Иногда она даже не удосуживалась надеть вещь, прежде чем отправить ее в магазин для перепродажи. Затем она клала деньги в карман и повторяла весь процесс месяц за месяцем. Когда ее муж узнал об этом, он обвинил ее в том, что она “дешевая мошенница” и “немногим лучше воровки”.

Это не было слухом. Сам Ари рассказал об этом невестке Тины, своей первой жены, Леди Саре Спенсер-Черчилль, которая была моей близкой подругой и в чьем таунхаусе на 72-й улице в Нью-Йорке я часто видела обоих Онассисов.

Если Меган повторяла Джеки, британцы должны понимать, что она воспринимала свое поведение, как предприимчивое и изобретательное. “Двойное возмещение” и “двойная сделка”, возможно, были верхом сомнительного поведения в Британии, но в кругах, откуда происходила Меган, они были похвальной находчивостью. Тем не менее, торгашеский дух, явный или скрытый, был анафемой для сильных мира сего в Букингемском дворце.

Но это еще было далеко не так плохо, как политика. Меган дала понять, что у нее есть политические амбиции и эти ее амбиции тоже не были скромными. Характерно, что ее конечной целью было стать президентом Соединенных Штатов Америки. Она даже говорила, что не видит причин, почему бы ей не “сделать Рейгана”.

Помимо конституционных противоречий, присущих члену британской королевской семьи, стремящемуся занять политический пост в чужой стране, даже в стране, где она родилась, существовал вопрос о пригодности Меган для американского президентства. Для придворных, с их британским отношением к политической должности, которое расходится с американским, она не годилась ни для какой политической должности, тем более для должности президента Соединенных Штатов Америки. Она даже еще не сдала экзамены в Госдепартаменте, а тут уже заявляет о своих амбициях стать главнокомандующим. Вера в себя не является в Британии тем магическим качеством, которое она имеет в Соединенных Штатах, поэтому для них это было чем-то подозрительным, а не приятным. То, что Меган высказала убеждение, что ее актерская карьера ставит ее в один ряд с покойным 40-м президентом Америки, потому что Рональд Рейган был, как и она, умеренно успешным актером до того, как стал президентом, поразил их до глубины души.

Для придворных, чьи коллеги имели дело с покойным президентом и с большим уважением относились к его хитрости, а также к его искушенности в житейских делах, Меган, казалось, не понимала, что между ней и Рейганом общего было лишь их ограниченный успех в качестве актеров. Она путала роли, которые исполняла, когда помогала в столовых и произносила речи в ООН, с реальным политическим опытом. Меган никогда не играла никакой политической роли, не говоря уже о чем-то более значимом. Рейган, с другой стороны, имел обширное политическое прошлое, даже в свою бытность профессиональным актером. Впервые он был избран в Совет директоров Гильдии киноактеров (SAG), могущественного актерского Союза, в 1941 году. В 1946 году он был избран их третьим вице-президентом. В 1947 году он стал президентом гильдии и впоследствии переизбирался шесть раз, последний раз в 1959 году. Он успешно провел SAG через эру Маккарти и темные дни Hollywood Black List, реализовал спорный закон Тафта-Хартли, курировал различные трудовые споры в период огромных политических и экономических потрясений, во время которых голливудская студийная система рухнула под тяжестью телевидения. Потом он дважды занял пост губернатора Калифорнии в 1967-1975 годах.

Меган также сравнивала себя с президентом Трампом, к которому она не испытывала ничего, кроме презрения.

“Если Трамп может быть президентом, то нет никаких причин, почему я не могу быть президентом”, – сказала она.

Гарри повторил вариацию этой фразы, когда он общался с русскими пранкерами, выдавашими себя за Грету Тунберг и ее отца Сванте в канун Нового года и в январе 2020 года. Он заявил, что если Трамп может быть президентом, то почти любой может стать им.

Что касается Трампа, то здесь Меган стояла на более твердой почве. До вступления в должность президента у него было не больше политического опыта, чем у нее. Он был известным бизнесменом и телеведущим, но здесь параллели между ними начали расходиться. Хотя она занималась коммерческой деятельностью и стала актрисой, степень ее известности была несравнима с известностью Трампа, у которого был огромный опыт заключения сделок.

Он стал известным задолго до того, как стал появляться на телевидении. Меган же никогда не была именем нарицательным до ее брака с Гарри. Она никогда не владела отелями, казино или преуспевающими клубами, вроде Mar-a-Lago, а ее именем никогда не называли авиалинии, отели и культовые здания Нью-Йорка. В то время как она считала себя деловой женщиной, для Лиги Трампа она была полный ноль, и как деловая женщина, и как телевизионная личность. Он был ведущим одного из самых популярных телевизионных шоу Соединенных Штатов, в то время как она играла в ансамбле на небольшом, хотя и довольно успешном кабельном телевидении. Но теперь она была членом британской королевской семьи, и ее авторитет должен расти в геометрической прогрессии.

Будучи превосходным стратегом, если бы Меган правильно разыграла свои карты, ее трамплин мог бы помочь ей стать президентом.

Однако было важное различие между выбором Дональда на президентский пост и стремлением Меган достичь его. На протяжении многих лет я встречалась с членами семьи Трампа. Трое моих самых старых друзей очень хорошо их знают. Кому-то он нравится, кому-то нет. Дональд Трамп пошел на выборы, чтобы повысить свой коммерческий профиль. Будучи человеком, любящим побеждать, он отправился побеждать. Но сам был удивлен, когда его действительно избрали президентом. Случайный успех явно отличается от целенаправленного честолюбия, и хотя Меган пренебрежительно относится к Трампу, нет сомнений, что он с удовольствием взял на себя роль президента.

Как персонаж, Трамп внешне имеет больше общего с Дианой, принцессой Уэльской, чем с ее невесткой.

Каким-то образом Диане всегда удавалось вжиться в роль. Трамп делал то же самое. Но Меган не проявила это качество во время своего недолгого пребывания в качестве работающей королевской особы. Даже ее сторонники не могут утверждать, что она успешно справилась с ролью, которую покинула менее чем через два года.

Очевидное отсутствие у Меган упорства в сочетании с ее нежеланием приспосабливаться к своей королевской роли и выполнять ее требования приводило всех в замешательство. За кулисами люди действительно изо всех сил пытались понять, как женщина, которую приняли с таким воодушевлением, могла сделать свою и их жизнь такой трудной, когда могла так легко преуспеть. Она была слишком самоуверенна, слишком непреклонна, слишком убеждена в том, что ее путь – лучший и единственный, а все остальные пути недостойны ее презрения.

Она считала, что у нее есть дела поважнее, чем обдумывать, а тем более обсуждать точки зрения, которые не совпадают с ее собственными. Она казалась неуважительной, узколобой и самодовольной, и многие люди, которые имели с ней дело, в конце концов решили, что она слишком высокомерна, самодовольна и ханжа, чтобы когда-либо вписаться в такой солидный институт, как монархия. Или даже преуспеть в качестве политика. Чего они, похоже, не понимали, так это того, что у Меган вполне мог быть более сложный план игры, чем они предполагали. Зачем приспосабливаться к чему-то, если это лишь малая часть вашей будущей цели?

Если это было так, и ее реальной конечной целью было президентство в Соединенных Штатах Америки, то как же Меган собирается достичь своей цели? Политики, даже в большей степени, чем монархисты, должны быть достаточно гибкими, чтобы создавать союзы. Им приходится изгибаться и подстраиваться гораздо больше, чем королевским особам, потому что их судья – электорат. И этот электорат состоит из множества групп с особыми интересами, некоторые из них конфликтуют с другими, и мало кто хочет, чтобы политики читали им лекции, как будто они девятилетние дети в воскресной школе, а тем более, чтобы это делали бывшая актриса и принц королевской крови, которые проповедуют одно, а практикуют другое. В результате многие придворные, встречавшиеся с Меган, пока она приспосабливалась к своей королевской роли, в конечном итоге стали считать ее наивной, политически неумелой, распущенной и опасной, как пушка, взрывающаяся при стрельбе.

Они недооценили Диану, и есть большая вероятность, что они недооценили Меган. Обе женщины, так сказать, играли в покер, в то время как придворные думали, что это игра в канасту (карточная игра, зародившаяся в начале XX века в Южной Америке, предположительно в Уругвае, – прим. пер.).

Однако многие из тех самых людей, которые сейчас были озадачены неспособностью Меган приспособиться к своей королевской роли, поначалу с оптимизмом смотрели на ее включение в королевскую семью.

“Мы недооценили ее”, – сказал мне один придворный. – Мы думали, что у нее более широкий кругозор, чем есть на самом деле. Она умна, но не так умна, как думает. Она так зациклилась на своей собственной заднице, что просчитывается на каждом шагу. У нее есть настоящий дар делать врагов из людей, которые хотят быть ее друзьями”.

Такое отношение не является формулой победы, если, конечно, победа не заключается в неспособности приспособиться, и, в этом случае, это лучшая тактика.

К тому времени, когда стало известно о беременности Меган, в придворных кругах стало очевидно, что она не только не доросла до своей роли, но и ожидала, что роль изменится под нее. Короче говоря, она не оправдывала себя так успешно, как надеялись ее сторонники, включая автора этой книги.

Между надеждой и отчаянием всегда есть переходная фаза. В первые дни все надеялись, что Меган научится и приспособится. Они все еще не понимали, что ей не придется приспосабливаться. Они все еще думали, что у нее, как члена королевской семьи, все еще впереди. Для многих придворных, которые считают, что их работа служит важной цели в жизни страны, было немыслимо, чтобы кто-то из новоприбывших относился к такому августейшему положению, как к очередному карьерному шагу, не более важному, чем работа секретарши или роль в кабельном телевизионном шоу. Такое отношение было настолько выше их понимания, что даже когда начали появляться доказательства того, что именно так Меган расценивала свою королевскую роль, они просто не могли принять этот факт. Поэтому они продолжали работать в состоянии подвешенного недоверия и метались вокруг в поисках объяснений, почему герцогиня не может приспособиться.

Один хитрый придворный, однако, кратко изложил мне основную проблему Меган, как только во дворце обнаружили, что она уехала в Штаты, чтобы проконсультироваться со своими агентами и представителями. Если быть королевской герцогиней было для нее просто карьерным шагом, это объясняло, почему она не могла и/или не хотела вносить необходимые коррективы, чтобы хорошо выполнять свою королевскую роль.

“Священник, который является атеистом, всегда будет представлять проблемы для Церкви. У герцогини Сассекской нет такой утонченности, изощренности или сдержанности, чтобы быть еще одним Талейраном: она больше похожа на принцессу Диану”.

Этот придворный не считал ее грозным противником. Он думал, что она слишком наивна и неубедительна, чтобы быть по-настоящему эффективной. Она настолько очевидна, что будет завязывать узлы, а не следовать четким линиям перебежчика епископа Отенского. Он был таким же корыстным, как и она, но у него была сдержанность и достаточно твердое чувство собственного достоинства, чтобы поставить успех выше аплодисментов. “Я не вижу, чтобы Меган Маркл делала это. Как и принцесса Диана»

По моему не столь скромному мнению, этот анализ неверно истолковал умение и тонкость Меган и Дианы. Тот факт, что они обладали даром проецировать свои чувства с соразмерной наградой в виде большого числа поклонников, не означал, что им не хватало самообладания. Напротив. Мне казалось, что они обе обладали выигрышной комбинацией сдержанности, связанной с самопроецированием, и, игнорируя один из этих двух элементов, их противники недооценивали их.

Поскольку их критики признавали, что обе женщины коварны, мне казалось парадоксальным, что их будут судить только по их поверхностным действиям, а не по их основным мотивам и конечным достижениям. Их цели, в конце концов, не были ни прямыми, ни очевидными, и, поскольку в их вояжах было большое количество уловок и двойного блефа с их стороны, почему бы не признать их мастерство в ловкости рук? Может быть, они были более искусны, чем думали?

Если целью Меган и Гарри было достичь вершин, используя свой королевский статус для собственной материальной и политической выгоды, то Меган никак не могла поддерживать образ жизни британской королевской особы. Патрицианский мир жесток.

Это то, против чего восстала Диана и что она ухитрялась делать до своей смерти. И Диана, и Джеки Кеннеди покинули круг истеблишмента, откуда они родом, чтобы дрейфовать в более целебный климат океанских яхт и частных самолетов сверхбогатых людей. Обе были счастливы оставить позади кажущееся, но ограниченное и самоотверженное очарование высокого положения ради свободы, комфорта и истинного очарования более богатого и легкого образа жизни. Им обеим было достаточно жертв, сопутствующих высокому положению, самоограничения, самоотречения и дисциплины, которые являются основополагающими. Гламурные события так вводят общественность в заблуждение, заставляя верить, что королевские особы и мировые лидеры ведут завидную жизнь, когда на самом деле чаще всего имеет место скучный долг. Диана, Принцесса Уэльская, часто жаловалась на то, как невыносимо утомляет ее “еще один обед с еще одним скучным мэром”, и хотя Джеки пыталась объяснить свое бегство в мир Онассиса тем, что она обеспечивает своим детям безопасность, которую может гарантировать только большое богатство, истина была проще: она любила свободу, комфорт и потворство своим желаниям. И Диана тоже. Она с радостью отказалась от более чем сотни покровительств после расставания с Чарльзом, освободив время для длинных девичьих обедов, занятий гимнастикой и теннисом, сибаритских каникул на пляжах Вест-Индии и пребывания на частных яхтах в Эгейском море, принадлежащих ли Панайотису Лемосу или Мохаммеду Аль-Файеду, не говоря уже об удовольствиях частного самолета Harrods.

Хотя с тактической точки зрения Гарри и Меган было неразумно признавать, что им тоже нравится образ жизни сверхбогатых – он несколько раз пытался объяснить использование частных самолетов, как необходимую меру для защиты жены и ребенка, как будто на частном самолете они в большей безопасности, чем на коммерческом, – реальность такова, что они оба – особенно она – похожи на всех остальных. Они наслаждаются прелестями этого образа жизни. И хотя он не проявлял к ней никакого интереса до тех пор, пока она не вошла в его жизнь, ее откровенное влечение к самому лучшему, самому богатому, самому величественному, самому роскошному и удобному, что может предложить мир, было уже устоявшейся чертой ее личности задолго до того, как они встретились.

До того как стать герцогиней, Меган была очень откровенна в своем отношении к прекрасному в жизни. В своем блоге The Tig она посвятила много времени и пространства оттачиванию радостей богатой и роскошной жизни.

Она также продемонстрировала, что охотно наслаждается и более простыми радостями жизни. В интервью журналу Vanity Fair она даже выдвинула теорию о том, что “большинство болезней можно вылечить с помощью йоги, пляжа или нескольких авокадо”.

Нигде ни в своих прежних сочинениях, ни в своем последующем поведении Меган не указывала на то, что она хотела бы делать ту работу, которую делают герцогиня Глостерская, графиня Уэссекская или принцесса Александра, которые являются классическими королевскими принцессами, радостно и очаровательно исполняющими каждый год сотни бесславных королевских поручений, которые никогда не попадали в газеты, но которые тем не менее важны для обычных людей. Эти женщины принимают скучность, которой Меган так стремилась избежать во время своего первого публичного выступления в качестве королевской особы, когда она предложила покинуть вечеринку в саду Букингемского дворца через пятнадцать минут. Эти женщины находятся в гармонии с королевской потребностью признавать усилия обычных людей, и делать это в среде, не считающейся достойной новостей в прессе или постов в Instagram. Понятно, почему такая эмоциональная активистка, как Меган, не была заинтересована в том, чтобы делать работу, которая не имеет эмоционального вознаграждения и никогда не попадет в газеты или в сеть.

Диане тоже не хотелось заниматься рутиной, и при первой же возможности она перестала этим заниматься. Таким образом, у Гарри был прецедент, который сделал неприязнь Меган к королевской работе приемлемой для него, и хотя он сначала сопротивлялся этому, постепенно  он начал поддерживать ее позицию.

Это не значит, что Меган ленива. Это не так. Но, как и Диана, она предпочитает драматические вещи. Она понимает, как важны гламурные фотосессии для легиона ее поклонников, но ей также нравится появляться в столовых и посещать выживших после бедствий, таких как Башня Гренфелл, или ободрять женщин, которые борются с домашним насилием. Она дает им понять, что прекрасно чувствует их боль, и всегда оставляет тех, кого навещала, с улыбкой на лице.

Как и Диана, Меган считает, что ее таланты уникальны. Она была столь же громогласна, как и ее свекровь, давая всем понять, что ее природные дары не должны быть растрачены впустую на обычные занятия, которые она отвергала, как “мелочи”. У нее, несомненно, были отличные идеи, например, создать кулинарную книгу с теми, кто выжил после того ужасного пожара, но в Букингемском дворце считалось общепринятым фактом, что обязанности, которые с радостью выполняют Софи Уэссекс и восьмидесятилетняя Александра, необходимы всем членам королевской семьи, включая Меган. Она не могла рассчитывать на то, что сможет сваливать скучные мероприятия на других королевских женщин, оставляя себе только эмоционально удовлетворяющие и гламурные.

Реальность такова, что любой, кто не создан для выполнения повседневных королевских обязанностей, тот будет бороться и с обыденностью политической жизни. Если у Меган появится хотя бы мимолетный шанс достичь своей цели – стать президентом Соединенных Штатов Америки, ей придется научиться воспринимать грубое с гладким, скучное с волнующим, неинтересное с возбуждающим, и не ожидать, что она каким-то образом избавится от обременительных обязанностей, всегда извлекая выгоду из приятных максимумов. Она вполне могла бы преуспеть в смеси коммерции и благотворительности, но такая яркая звезда, как она, никогда не добьется успеха ни в качестве королевской особы, ни в качестве политика, если не найдет способа терпеть обычные, неинтересные, неэмоциональные, скучные требования жизни, такие как обеды с мэрами, незапланированные визиты в респектабельные учреждения и кратковременные встречи с бесчисленными незнакомцами, которые получат кайф от встречи со светилом, которым они восхищаются, в то время как она, яркая, сияющая звезда, снизойдет до них.

Несмотря на свою неспособность приспособиться к королевскому миру, Меган, несомненно, добилась успеха в других областях. Этот успех случился потому, что она играла роль, приписываемую ей, с поразительным размахом. Но она также считает, что этого недостаточно, потому что, “чтобы выжить, вы должны процветать”. И так как ей не нравились ни сценарий, ни ограничения роли, которую ей давали, она поступила примерно так же, как поступила Диана: она ушла со сцены ради одного из своих собственных изобретений.

Конечно, если Меган никогда не была искренне заинтересована в том, чтобы быть работающей королевской особой, а только хотела, чтобы платформа катапультировала ее к большому мировому успеху, она блестяще достигла своей цели. Но что, если она действительно думает, что сможет приспособиться к своей королевской роли? Если это так, то ее участь на самом деле печальна.

Все могло бы быть по-другому, если бы они с Гарри поняли, что они не могут поступить так, как они поступили. Она не достигла успеха в качестве королевской особы, и в качестве политика будет то же самое, если она не усвоит урок, который Гарри знал до того, как связался с ней. Чтобы преуспеть в этих мирах, вашей целью не может быть процветание.

Поведение Меган на сегодняшний день показывает, что она с рождения непригодна для жизни служения, хотя она вполне может быть идеально приспособлена к коммерческой жизни, побочно занимаясь благотворительностью.

Образ жизни королевской семьи никогда не будет иметь никакой привлекательности для кого-то, кто так финансово ориентирован, как Меган. Чтобы быть успешной королевской особой, деньги не могут быть главным приоритетом. Вы должны быть истинно верующим во что-то, что является одновременно неосязаемым и большим, чем вы сами. Независимо от того, рождены ли вы в этой семье, как королева, или вошли в нее, выйдя замуж, как Королева-Мать и герцогиня Кембриджская, вам нужен профессиональный подход, если вы хотите продолжать двигаться этим курсом.

Если вам этого не хватает, как явно не хватало Меган и Диане, Принцессе Уэльской, и Саре, герцогине Йоркской, вы начинаете сомневаться в цене жертв, которые вы вынуждены приносить, как члены королевской семьи.

Как только это произойдет, вы обречены на неудачу, ибо успех в качестве королевской особы приходит только тогда, когда вы откладываете свои ощущения в сторону и продолжаете свою работу, как бы вы себя ни чувствовали. Самоотречение – неотъемлемая часть всего процесса, и если вы не можете отречься от себя, вы не сможете преуспеть в качестве монарха.

Это не означает, что не существует огромных личных выгод и вознаграждений за то, чтобы быть королевским. Есть, но они существуют только в том случае, если вы уважаете ограничения системы. Я сожалею, что Меган не дала себе достаточно времени, чтобы понять, что это такое. Это сожаление разделяют многие придворные, хотя другие придерживаются мнения, что ей лучше не попадаться им на глаза. Для них ее неуважение к королевским традициям было непростительным. Для них все индивиды, будь то политические, коммерческие, профессиональные, социальные или королевские, должны функционировать в рамках системы.

Что касается этих придворных, то британская монархия возглавляла концепцию конституционной монархии с момента казни Карла I в 1649 году и восстановления монархии при его сыне Карле II в 1660 году. За прошедшие с тех пор 360 лет корона методом проб и ошибок узнала, что работает, а что нет. Британская монархия в настоящее время представляет собой обширный и весьма сложный институт, в котором королевская семья и придворные играют одинаково важную роль. Ожидается, что члены королевской семьи будут прислушиваться только к советам своих официальных советников и соответствующим образом корректировать свое поведение.

Эти советники – преданные своему делу профессионалы, единственной целью которых является поддержание эффективности британской политической системы, во главе которой стоит корона. Они столь же преданы монархии, как священник, раввин или имам своей религии.

В этих обстоятельствах нет ничего удивительного в том, что придворные пришли в ужас, когда Меган, будучи не только новичком, но и иностранкой, не только с самого начала отвергла все советы своих официальных советников, но и за их спиной назначила целый ряд альтернативных советников, не считая ее и советников Гарри из Букингемского дворца, в течение полутора лет после свадьбы. Ни одно из этих назначений не было одобрено дворцом. Все они рассматривались как противоречащие интересам монархии.

Меган с самого начала не только отвергла все советы своих официальных советников, но и за их спиной назначила целый ряд альтернативных советников.

Самым спорным было назначение Меган американской медиа-управляющей фирмы Sunshine Sachs в начале сентября 2019 года. Это произошло после того, как случилось несколько инцидентов, каждый из которых вызвал возмущение, предсказуемое для всех, кроме Меган и Гарри, чей прежний здравый смысл, казалось, покинул его из-за решимости его жены контролировать прессу.

Первый инцидент вызвал скандал по поводу крещения младенца Арчи 7 июля в Виндзорском замке. Меган и Гарри решили создать прецедент и сделать совершенно частным то, что до сих пор было семейным событием, которым семья делилась с публикой в присутствии фотографов, операторов и крестных родителей. В целях сохранения тайны Гарри и Меган постановили, что они не будут раскрывать имена крестных родителей, а также не предоставят доступ фотографам и операторам, которые обычно освещали церемонию. Они заявили, что выпустят фотографию для прессы по своему выбору, как только будут готовы сделать это, и не раньше.

Неудивительно, что это вызвало шум и крик. Британский журналист Адам Хелликер написал статью, в которой процитировал мнение биографа Хьюго Виккерса, что держать прессу и публику подальше от себя означало бы только “противодействовать” мировым средствам массовой информации.

“Мне кажется, что Сассексы придерживаются позиции Фрэнка Синатры: “Я сделал это по-своему”, и я думаю, что именно герцогиня подсказывает эти решения”, – сказал Хьюго.

Он также подчеркнул, что сокрытие имен крестных родителей резко контрастирует с прежним обычаем. Их имена и фотографии всегда публиковались “по крайней мере, со времени крестин нынешней королевы в 1926 году”.

Затем он использовал пример королевы Елизаветы, королевы-матери, уважаемой фигуры в прессе и дворцовых кругах, чтобы показать несговорчивое поведение королевской четы, заявив:

“Сассексам не мешало бы взять лист из книги королевы-матери. Она всегда останавливалась перед камерами, чтобы убедиться, что они получили шанс хорошо сделать свою работу, а затем двигалась дальше”.

Для тех, кто в курсе, эти комментарии очень интересны, потому что Хьюго Виккерс не сказал бы ничего из того, что он сказал, если бы эти чувства не разделял дворец.

Я знаю Хьюго уже много лет и знаю, какие у него хорошие связи. Я также знаю, насколько он ценит свои дворцовые связи. Я бы даже сказала, что не хотела бы иметь от него ребенка и предоставить ему выбор между нашим потомством и его дворцовыми связями, потому что я знаю, кого он выберет. Он не только управляющий церковью Святого Георгия, но и заместитель лорда-лейтенанта Беркшира.

В следующем месяце Меган и Гарри оказались втянутыми в еще более горячий скандал, когда им удалось забить целую серию голов в свои ворота одним футбольным мячом. Они не только отвергли приглашение королевы привезти Арчи в Балморал на некоторое время, чтобы побыть в кругу семьи на том основании, что ребенок был слишком мал, чтобы путешествовать на такое расстояние, но и дали прессе возможность обвинить их в лицемерии, улетев в то же самое время, когда они должны были быть в Балморале, на большее расстояние, чтобы отдыхать с Элтоном Джоном, Дэвидом Фернишем и их детьми на юге Франции.

Поскольку королева, как известно, была разочарована тем, что ее внук и его семья не навестят ее в ее любимом Балморале, где она действительно может расслабиться, это было воспринято как пощечина. Когда Гарри и Меган умудрились четыре раза за одиннадцать дней воспользоваться частными самолетами, читая обычным людям лекции о необходимости как можно меньше оставлять углеродные следы, они сами себя приговорили к позорному столбу.

Назвался груздем – полезай в кузов. Как только Гарри припарковал Меган и Арчи в Фрогмор-коттедже, он сунул обе руки и босые ноги в колодки, прыгнув в еще один самолет, чтобы присоединиться к тем, кого The Sun назвало “лицемерными суперзвездами, путешествующими на конференцию Google Camp в Италии в 114 отдельных пожирающих газ частных самолетах”. Десятки звезд, как сообщается, предпочитают отдыхать на гигантских загрязняющих природу суперяхтах, пока их “перевозят туда-сюда с седьмого ежегодного веселия технологического гиганта на эксклюзивном Сицилийском курорте в топливососущих Мазерати”. Среди гламурных новобранцев, таких как Стелла Маккартни, Орландо Блум, Диана фон Фюрстенберг, Крис Мартин, Кэти Перри, Брэдли Купер и Лео Ди Каприо, босоногий Гарри, чьи ноги сияли благодаря недавнему педикюру, он произнес воодушевляющую речь, в которой подтвердил, что они с Меган так озабочены состоянием планеты и последствиями изменения климата, что никогда не будут настолько безнравственны, чтобы иметь больше двух детей.

До сих пор британская пресса вовсю критиковала Меган и Гарри за непоследовательность и лицемерие. Теперь они нашли третий пункт, который добавили к списку недостатков. Гарри наконец присоединился к Меган, чтобы бросить тень на Уильяма и Кэтрин, у которых было трое детей и которые, по слухам, подумывали о четвертом. Соперничество, злобность и набранные очки были последними прилагательными, которые использовались для описания поведения пары.

Пресса не приписывала Гарри роль зачинщика. Они указывали на то, что Меган начала год с утечки личной информации пятерым своим друзьям, которые остались анонимными, хотя было предположение, что одна из них может быть актрисой Suits Эбигейл Спенсер. Они повысили ее профиль, пока поливали грязью ее отца в статье, опубликованной журналом People в первую неделю февраля под заголовком “Правда о Меган”. Ее изображали как “бескорыстную” личность, единственной заботой друзей которой было “говорить правду о нашем друге” и “противостоять глобальному запугиванию, которое мы наблюдаем”.

Друзья описали Меган, как простую, самоотверженную и приземленную девушку, которая настолько самоотверженна, что мне даже не позволено спрашивать о ней, пока она не узнает обо мне. Они описывали, как сильно она любит своих животных, как сильно она любит своих друзей, как сильно она любит кормить вас, заботиться о вас. Они заявили, что очень обеспокоены тем, что здоровье Мэг и ее будущего ребенка может пострадать, если пресса не прекратит говорить о ней негативные вещи. И они вонзили нож в Томаса Маркла-старшего, который утверждал, что его дочь отказывается отвечать на его звонки и письма. Они заявили:

“Он знает, как с ней связаться. Номер ее телефона не изменился. Он никогда не звонил, никогда не писал эсэмэски. Это очень больно, потому что Мэг всегда была такой послушной. Я думаю, что она всегда будет чувствовать себя по-настоящему опустошенной тем, что он сделал. В то же время, поскольку она дочь, она испытывает к нему большую симпатию”.

Проворачивая нож для максимального урона, друзья Меган продолжали  “ни в коем случае не было разговоров о том, что теперь, когда он солгал, он попал в беду (после разоблачения того, что Том сотрудничал с папарацци, чтобы улучшить свой имидж). Том не отвечал на ее звонки. Не отвечал на звонки Гарри”.

Итак, бедняжка Меган была вынуждена после свадьбы написать отцу личное письмо, содержание которого он никогда никому не раскрывал, хотя сверхсекретная Меган поделилась им с пятью своими друзьями, предоставив копии, чтобы они просочились в People. В письме она заявила:

“Папа, я так убита горем. Я люблю тебя. У меня один отец. Пожалуйста, перестань травить меня через СМИ, чтобы мы могли восстановить наши отношения”.

Она указала, что каждое его замечание было “стрелой в сердце”. И каков же был ответ ее отца, которого друзья изображали циничным, ищущим огласки лжецом и лицемером? По их словам, “он пишет ей длинное письмо в ответ, прося сфотографироваться с ней”.

В течение нескольких дней после публикации этой истории в британской прессе преобладало мнение, что Меган не только заставила своих друзей создать абсолютно ложное представление о ее отце и ее отношениях с ним, но и сделала это, полагая, что он любит ее так сильно, что никогда не разоблачит. Непоследовательность и простая, но невероятно неправдоподобная история People не ускользнула от более проницательной и вопрошающей аудитории в Великобритании. Возникло подозрение, что Меган намеренно подстроила всю эту историю, чтобы отвлечь внимание критиков от своего поведения и вызвать сочувствие публики.

В то время как американская общественность, возможно, не смогла бы понять, что пять друзей королевской герцогини никогда не будут вести себя так, как они вели себя, без ее попустительства, британская общественность была слишком хорошо осведомлена о том, как общественные деятели манипулируют прессой, и не имела никаких сомнений относительно того, кто заставил это написать и почему. Когда Меган не смогла опровергнуть свое отношение к этой истории, ее молчание подтвердило подозрение, что она была соучастницей. Если бы это было не так, она не только возмутилась бы действиями своих друзей, но и бросила бы их. Время покажет, оправдана ли более циничная точка зрения, но в то же время поклонники Меган, особенно в Америке, рассматривали любую поддержку Томаса Маркла-старшего как еще одно доказательство того, что над ней издеваются.

По мере того, как шел год, Меган и Гарри все больше и больше попадали в ловушку исключительного способа общения с теми, кто не соглашался с ними. В такой ситуации совет для них был прост. Если вы хотите избежать противоречий, избегайте противоречивых действий. Не поощряйте друзей к сочувствующим публикациям, как в журнале People, и если вы этого не делали, примите меры, чтобы отмежеваться от этой истории и восстановить то немногое достоинство, которое осталось у вашего отца, а не вступайте в сговор с вашими друзьями, лишая его остатков.

Британцы восстают против манипуляций прессой, чего не делают американцы.

Меган и Гарри должны были знать, что непреложный закон, согласно которому каждое действие имеет равную и противоположную реакцию, применим как к физике, так и к прессе. Гарри и Меган не помнили, как его мать сама проводила брифинги для прессы, а не заставляла своих друзей делать это от ее имени, но британские журналисты слишком живо помнили это. Друзья Меган, рассказавшие Америке о ее ссоре с отцом, могли бы убедить читателей по ту сторону Атлантики, что они защищают ее от издевательств прессы в Британии, но в Британии считали, что она просто брала пример со своей покойной свекрови по манипулированию прессой. Британцы теперь были более чем когда-либо убеждены, что она активный манипулятор, который использует прессу точно так же, как это сделала Диана.

Теперь Меган показала всем, почему прозвище принца Чарльза Вольфрам соответствует силе ее характера, которую признают ее друзья и враги. Более твердый, чем гвозди, более прочный, чем ботинок, но не податливый, вольфрам может выдержать большое давлений, не прогибаясь. Кто-то, кто знал ее долгое время и говорил со мной на условиях анонимности, объяснил, что “все эти годы, когда ей отказывали, научили ее держаться, верить в себя, игнорировать то, что говорят другие, и придерживаться своего мнения. Ей потребовались годы, чтобы достичь успеха, но она осталась верна своему видению самой себя. Сейчас она делает то же самое. Она думает, что дворцовая команда – это кучка безнадежных лохов. Все, что ей нужно сделать, это оставаться верной своему видению, и в конце концов все будет хорошо”.

Нет ничего удивительного в том, что Меган с такой верой гнула свою линию, как бы тяжело ей ни приходилось. Ее послужной список также показал, что у нее был настоящий талант превращать все, будь то возможность, неудача или что-то среднее, в свою пользу. Это становилось все более и более очевидным по мере того, как они с Гарри все дальше и дальше удалялись от своих королевских причалов. Между тем, судя по замечаниям, которые они оба делали о том, как неумело дворец использовал их несомненные дары в своих интересах, они оба презирали советы и мнения “дворцовой команды”.

С точки зрения презираемого экипажа, проблемы выглядели совершенно иначе. Для них не существовало соответствующих аналогий между актрисой, упрямо ожидающей своего большого прорыва, и королевской герцогиней, которая начинала свою королевскую жизнь с той позиции, что она лучше их знала, что было в интересах монархии, упорно порочила мудрость и опыт советников, которые были в игре дольше, чем она, разжигала ненужные споры в ущерб своему королевскому положению и продолжала давать им понять, что ей нечему у них учиться, она сама может всему научить.

Было очевидно, что к этому моменту Меган и Гарри перехитрили своих дворцовых советников. Хотя пресса еще не знала, что их цель – заложить основу для расширения своих горизонтов в поисках финансовой и коммерческой независимости, они знали, что что-то происходит, и что бы это ни было, это не кошерно.

Что касается Меган и Гарри, то у них не было никакого стимула прислушиваться к советам, которые давали им в Букингемском дворце, потому что “дворцовая команда” действовала исходя из того, что такого рода публичность должна быть ослаблена, в то время как Сассексы намеревались усилить ее. В свете этого неудивительно, что Меган проигнорировала их совет не высовываться, но за их спиной выставила большие пушки, чтобы сбить британскую прессу.

Ее уловка была проста. Нейтрализовать неуправляемые британские таблоиды, чтобы она имела абсолютный контроль над своим общественным имиджем. Поэтому она поручила Sunshine Sachs в США помочь ей в разработке тактики их нейтрализации.

Меган не могла бы выбрать лучшую фирму, которая взяла бы на себя вопрос отстранения прессы и вытеснения джентльменской “дворцовой команды”. Назначая встречу, она давала понять, что не будет ограничиваться ничем, что ей скажет монархия.

Sunshine Sachs возглавляет исполнительный директор Шон Сакс и основатель Кен Саншайн, которого The New York Times обвинила в использовании “тактики голого кулака” от имени таких клиентов, как Харви Вайнштейн, когда его впервые обвинили в том, что он лапал модель Амбру Баттилану Гутьерес, Майкл Джексон во время его проблем с педофилами и Джастин Смоллетт после его увольнения за расизм и гомофобию. Кен Саншайн также известен как ярый сторонник левых идей и личный друг преподобного Эла Шарптона и четы Клинтон.

Поручая Sunshine Sachs действовать от ее имени, Меган шла по краю пропасти, в том свете, что политические связи Sunshine Sachs потенциально могут испортить аполитичную позицию Британской королевской семьи. У нее, конечно, была защита от этого. В Саншайн Сакс ее представляла Келли Томас Морган, с которой она работала еще со времен Suits. Тем не менее, сам факт такого неофициального назначения означал, что Меган и Гарри нарушили сразу несколько правил. Во-первых, ни одно ответственное национальное образование не может иметь двух представителей, выполняющих одну и ту же функцию, а во-вторых, назначая Саншайн Сакс без разрешения, Меган демонстрировала, что намерена продвигать антипрессу, про-левую коммерческую повестку дня, независимо от того, что эти позиции противоречат долгосрочным интересам монархии.

Любые сомнения относительно того, что означало это назначение, были рассеяны комментариями Кена Саншайна. “Мы не играем в безопасность. Мы не из благородных. Мы называем имена и сражаемся с прессой, когда это необходимо”. Он настаивал, что его клиенты имеют “право на частную жизнь” и что он считает фотокорреспондентов “папарацци”.

Поскольку Sunshine Sachs известна в своей отрасли жесткой тактикой, которую она использует для защиты конфиденциальности своих клиентов от их противников, назначение этой компании было прямым вызовом прессе со стороны Меган и Гарри. В то время как подобная тактика от имени голливудских клиентов Саншайн Сакс могла бы работать с американской прессой, состязательный подход, принятый от имени британской королевской семьи, был бы неконституционным и мог привести к конфликту короны с одним из ее линчевателей.

И это была не единственная угроза, которую заметил дворец. Это было второе откровенно политическое назначение Меган в этом году, первое – назначение Сары Лэтэм пресс-секретарем Меган и Гарри по связям с общественностью.

Бывший старший советник Хиллари Клинтон по президентской кампании 2016 года и специальный советник покойной Тессы Джоуэлл, госсекретаря по культуре, СМИ и спорту при предыдущем лейбористском правительстве, Сара Лэтэм была признана слишком партийной политической фигурой, чтобы служить на столь чувствительной должности.

Однако Сара Лэтэм – уважаемая фигура, и назначение состоялось. К этому времени, однако, дворец был очень обеспокоен импульсивными до крайности действиями Меган и Гарри, которые могли бы нанести ущерб монархии. Хотя критики Меган и американская публика могли этого не понимать, дворец хотел, чтобы она и Гарри пользовались одобрением прессы, особенно британской. До сих пор трудность заключалась в том, чтобы убедить королевскую чету изменить свое поведение и быть более чуткой к проблемам всех слоев общества, а также средств массовой информации. Для того, чтобы супруги не могли устроить беспорядки и нанести ущерб монархии путем явной политизации или любого другого нарушения, поскольку они, казалось, были одержимы преследованием, мисс Лэтэм должна была отчитываться непосредственно перед королевским секретарем по коммуникациям. “В этом решении были видны отпечатки пальцев Кристофера Гейдта”, – сказал мне принц, имея в виду, что недавно возвращенный Лорд устроил все таким образом, что королева и ее старшие советники могли бы контролировать Меган и Гарри, что на самом деле означало Меган, потому что, хотя он и был активным и добровольным участником, она была главным тактиком и стратегом.

Через несколько месяцев дворец узнает, насколько безрезультатны их попытки контролировать ситуацию. Меган просто спряталась за спину Сары Лэтэм и привела Саншайн Сакс, чтобы та помогла ей и Гарри нейтрализовать самые популярные британские газеты.

Вслед за назначением Сары Лэтэм 21 июня 2019 года Меган и Гарри подали заявку на регистрацию товарного знака Sussex Royal на более чем 100 наименований товаров и услуг. Они забрасывали очень широкую сеть. Хотя они утверждали, что делают это в рамках своей гуманитарной деятельности, охватываемые категории были настолько обширны, что единственным разумным выводом, к которому можно было прийти, было то, что они собираются коммерчески эксплуатировать королевское имя с возможным политическим подтекстом. Там были такие предметы, как материалы; печатные учебные материалы; печатные издания; книги; учебные книги; учебники; журналы, газеты; периодические издания, дневники; книги по искусству; блокноты; поздравительные открытки; канцелярские принадлежности. На более коммерческом уровне предметы включали одежду; обувь; головные уборы; футболки; пальто; куртки; брюки; свитера; трикотажные изделия; платья; пижамы; костюмы; спортивные рубашки; кепки; шляпы; даже банданы; носки, галстуки и спортивную одежду. Более откровенно политическими были такие пункты, как агитация; пропагандистские и информационно-пропагандистские кампании; организация проектов и проведение общественных работ; и множество других видов деятельности, некоторые из которых являются конкретно благотворительными, другие – менее очевидными, но все информационные, консультационные и консультационные услуги, “также предоставляются онлайн через базу данных или интернет”.

К этому времени уже не оставалось сомнений, что Меган и Гарри планируют перейти в мир коммерции, несмотря на то, что старшим членам королевской семьи такая деятельность была строго запрещена. Еще больше сомнений было в том, понимают ли они с Гарри значение имени торговой марки, содержащей слово “королевский”. Это слово ограничено законом в Соединенном Королевстве. Никто не может использовать его без разрешения короны. Вопрос заключался в следующем: знали ли об этом Меган и Гарри, или же они знали об этом и были достаточно хитры, чтобы зарегистрировать товарный знак, пока они еще работали в королевской семье, в надежде, что у них будет больше шансов сохранить возможность использовать королевский бренд, на который они не будут иметь права, как только начнут коммерческую деятельность?

Еще до того, как стало известно о попытке Меган и Гарри создать торговую марку Sussex Royal, дворцу, прессе и всем искушенным людям стало ясно, какова цель Меган, а вместе с ней и Гарри. Об этом рассказал обозреватель Guardian Марк Борковски, специалист по связям с общественностью и автор двух книг о рекламных трюках, который высказал универсальную точку зрения, что Меган намеревалась “построить глобальный бренд”.

Он также предостерег от агрессивного подхода, который она и Гарри применяли к средствам массовой информации, противопоставляя его политике своей матери “очаровывать” прессу, чтобы получить освещение, которое Диана хотела. Он предвидел неприятности для пары, поскольку “американские пиарщики не понимают очарования. Они понимают размер и силу. И они не понимают мир за пределами Америки”.

Эти предупреждения сбудутся слишком скоро. Хотя Меган и Гарри потребовалось еще несколько месяцев, прежде чем они подали в суд на британскую прессу, гостевая редакция журнала британского Vogue в сентябре 2019 года привела к еще большей критике Меган со стороны британской прессы, а не к похвале, на которую она надеялась.

Саншайн Сакс помогла ей с проектом. На первый взгляд, это была прекрасная возможность блеснуть, но как только журнал вышел, став бестселлером всех времен, волнение сменилось неодобрением, демонстрируя, насколько полностью отсутствовала у Меган и Саншайн Сакс оценка британской культуры и британской деликатности. Обложка с пятнадцатью женщинами в квадратах, с шестнадцатым квадратом, оставленным пустым для того, чтобы читатель мог вставить в него себя или кого-нибудь другого по своему выбору, была признана хорошей идеей. Но она была настолько поверхностна и предвзята, что стала ловко выполненной плохой идеей.

По общему мнению, редакторство Меган было слишком голливудским. Где среди пятнадцати самых важных женщин-реформаторов, была такая тяжелая артиллерия, как бабушка ее мужа, королева Елизавета II или премьер-министр Великобритании Тереза Мэй?

Почему в издании, посвященном женщинам, которые были движущей силой перемен в обществе, большинство, если не все женщины, были связаны с Голливудом? Почему большинство из них были актрисами, моделями, знаменитостями или левыми активистами? И снова столкновение британской и американской культур стало очевидным.

В Британии Голливуд считается самым шикарным и самым известным источником развлечений в мире, но за пределами этого он не имеет никакого авторитета. Очень немногих людей в Британии хоть на йоту беспокоит мнение голливудских личностей. Они нужны для того, чтобы развлекать, а не наставлять. Люди предпочитают получать наставления, разъяснения и образование из более традиционных источников, таких как педагоги, писатели, политики, редакторы газет и даже телевизионные эксперты. Это резко контрастирует с тем уважением, которое Голливуд и его представители вызывают в Соединенных Штатах.

Еще больше снизило уважение общественности подтверждение редактора Vogue Эдварда Эннинфула, что Меган обратилась к нему, а не наоборот. Такая напористость могла бы заслужить уважение в Соединенных Штатах, но сделала обратное в Соединенном Королевстве. В британской системе вещей королевская власть соглашается на приглашения; она их не ищет. Это превращает тех, кто в состоянии жертвовать, в просителей. Таким образом, происходит потеря статуса, а вместе с ним и сопутствующего уважения.

Кроме того, в Британии к индустрии моды относятся с меньшим почтением, чем в Соединенных Штатах. Хотя она и считается гламурной, она просто не обладает той торжественностью, которой обладает по ту сторону Атлантики. Здесь это считается пенным и легкомысленным, поэтому посвящение номера модного журнала женщинам, которые являются силами для изменения общества, стало в глазах британцев причудливой смесью поверхностного и глубокого. Если бы Меган редактировала серьезные издания, такие как The Economist или даже газеты, такие как The Telegraph или The Guardian, и если бы она выбрала действительно сильных женщин, таких как бабушка ее мужа, канцлер Германии Ангела Меркель, Кристин Лагард (президент Европейского центрального банка) или даже новый президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен, она получила бы уважение, а не критику.

Потом выяснилось, что Эннинфул предлагал Меган разместить ее фото на обложке, но она отказалась из “скромности”. Это означало, что Меган намекала на то, что Кэтрин Кембриджская, которая недавно была на обложке и с которой она, как известно, была в ссоре, была тщеславной и нескромной, в то время как она, Меган, скромничала и отказывалась от этой чести. Ее тут же осудили за то, что она бросила тень на свою невестку и предположила, что отказ от размещения своего фото, в то время как сама напросилась на гостевую редакцию, указывает на скромность.

Мистер Борковский был абсолютно прав. Саншайн Сакс и Меган просто не понимали, что то, что работает в Америке, не обязательно работает в Великобритании. Гостевая редакция Меган не только высмеивалась за легкомыслие и ребячество, но и осуждалась за проявление политической предвзятости, ненужных предрассудков, излишней претенциозности и недостойного поведения.

С точки зрения связей с общественностью это была катастрофа, продемонстрировавшая, насколько Меган и ее команда медиаменеджеров отстали от своего целевого рынка. Они проявили такую бесчувственную чрезмерность, что сумели превратить то, что могло бы стать золотой возможностью, в разгром. В процессе Саншайн Сакс выставила своего, несомненно, умного и способного клиента в глупом свете.

Гостевая редакция также подтвердила худшие опасения тех, кто полагал, что Меган намерена превратить себя в глобальный бренд. Во дворце всерьез опасались, что она нанесет ущерб репутации монархии, стоящей выше торговли и политики, если не будет найден способ направить ее энергию на что-то менее спорное.

Причины, по которым конституционная монархия запрещает членам царствующих королевских семей заниматься политической, а также коммерческой деятельностью ради личной выгоды, очевидны. Но Меган и Гарри, казалось, не понимали того факта, что они не могли, с одной стороны, поддерживать какое-то одно политическое течение, в то время как с другой стороны, представлять всех жителей страны. Они должны быть выше суеты финансов, и не пачкать руки заключением сделок.

Даже если ваша коммерческая деятельность безупречна, всегда найдется часть населения, которая может ее не одобрить и тем самым втянуть вас в политический спор. Иметь политически и коммерчески чистые руки – все равно что быть девственницей. Это абсолют. Это либо-либо. Вы не можете быть выше суеты торговли и политики, будучи предпринимателем или политиком, так же как вы не можете быть почти девственником.

Меган и Гарри, однако, не обращали внимания на последствия, которые могли отрицательно повлиять на монархию, хотя они были слишком внимательны к вещам, которые затрагивали их самих. Они оба считали, что Меган имеет право на свои политические взгляды, что никто не имеет права лишать ее права выражать их. Более того, они считали, что взгляды Меган такие замечательные, что их должны разделять все остальные, а те, кто этого не делает, нуждается в просвещении. Меган и Гарри громко жаловались на то, что ее “голос” был “приглушен”, а ее “душа раздавлена”. Она не считала, что наносит какой-то вред монархии, и он поддерживал ее в этом убеждении. Она собиралась донести свою точку зрения, и если она не может делать это устно, она сделает это молча. Поэтому, когда президент Трамп, к которому она испытывает патологическое отвращение, прибыл в Великобританию с первой леди Меланией Трамп во время государственного визита в начале июня 2019 года, Меган отказалась присутствовать на приеме в Букингемском дворце с другими членами королевской семьи, хотя принц Гарри появился. Она оправдала свое отсутствие отпуском по беременности и родам, хотя несколько дней спустя ей удалось проехать по аллее от Букингемского дворца в одном из государственных ландо. Она создавала впечатление женщины крепкого здоровья и сидела в ландо с влюбленным Гарри, стреляющим в нее одобрительными взглядами.

Пресса быстро уловила основной посыл: Меган пренебрежительно отнеслась к Трампу. Конечно, если у Меган действительно были долгосрочные цели в американской политике, ее поведение имело смысл. Вскоре после этого она подтвердила свои политические симпатии, пригласив на чай в Фрогмор-коттедж Хиллари Клинтон и ее дочь Челси – и убедилась, что весь мир знает об этом визите. Это начало выглядеть подозрительно, как будто Меган играла в долгую игру, и делала она это умело.

Несмотря на политические амбиции, она и Гарри оставались рабочими членами королевской семьи, поэтому 23 сентября 2019 года они отправились в десятидневное турне по Южной Африке. Никто за пределами королевского круга не понимал, что это, скорее всего, будет их последний королевский тур. Что же касается британской прессы, то здесь все было как обычно. Тут необходимо подчеркнуть, что все хотели, чтобы турне Меган и Гарри увенчалось успехом.

Никому не нужна постоянная дурная слава, возможно, кроме того, кто хочет быть представлен в качестве жертвы, поэтому британская пресса стремилась к тому, чтобы поездка прошла хорошо, чтобы они могли сделать блестящие отчеты и восстановить популярность Меган и Гарри. Один редактор сказал мне, что все газеты были рады видеть, что Сассексов встретили с радостью, местные жители гордились тем, что цветная женщина является членом королевской семьи. В конце концов, это был один из важнейших атрибутов Меган, настоящий дар монархии и связующее звено между ней и цветными гражданами в Содружестве, которое, как следует помнить, является прежде всего Союзом цветных людей.

Меган вела себя превосходно. Она была обаятельна, любезна, приветлива и очаровательна. Она произнесла речь перед группой женщин, назвав себя их сестрой и цветной женщиной. Ее встретили с неподдельным энтузиазмом, и было истинной радостью видеть, как эти люди гордятся ее существованием.

В королевских кругах все были очень довольны оказанным ей приемом. Многие дипломаты Содружества, с которыми я беседовала, говорили, что она представляет цветных людей с истинной грацией и достоинством. Все они ожидали, что она станет реальной силой добра, пока будет продолжать излучать такую надежду и позитив для сотен миллионов людей, которые теперь рассматривали ее как воплощение того, чего могут достичь цветные люди.

Пресса также обратила внимание и благосклонно отозвалась о гардеробе Меган. Это была скорее хай-стрит мода, чем кутюр, поскольку это было более тактичным среди бедняков. До сих пор оставались неизвестными яростные баталии между супругами и финансовыми контролерами герцогства Корнуоллского, которые несли ответственность за расходы на гардероб Меган. За несколько месяцев, прошедших после ее замужества, она потратила около двух миллионов долларов только на одежду. Она никогда не надевала один и тот же предмет дважды, и практически все было от кутюр. По мере того как расходы росли, а придворные старались сократить счет, Меган и Гарри упрямо отказывались уступать, недвусмысленно заявляя, что она должна хорошо выглядеть, и они не собираются уступать ни пенни.

Меган воспользовалась этим визитом, чтобы продемонстрировать не только свою стильность, но и показать своего сына. Они с Гарри представили Арчи архиепископу Десмонду Туту и его семье. Пресса, изголодавшаяся по фотографиям ребенка и счастливой семьи, ловила каждое очаровательное мгновение.

Затем Гарри оставил Меган и Арчи одних, чтобы посетить Ботсвану, Малави и Анголу. Там он прошел по следам своей матери в знаменитой прогулке по минному полю, которое она совершила в Уамбо незадолго до своей смерти. Теперь эти поля исчезли, сменившись бетонными джунглями. Сформулировав конечную цель поездки, Гарри сказал: “Это прекрасный пример того, как Великобритания в партнерстве с Анголой может решить проблему наземных мин, принести процветание в регион, создать рабочие места, помочь людям получить доступ к образованию и здравоохранению и сделать жизнь более безопасной”.

Когда тур подошел к концу, наблюдателям показалось, что герцог и герцогиня Сассекские наконец-то встали на верный путь. Их дурная слава подошла к концу. Все освещение их поездки было положительным. Они проявили себя превосходно. В безупречном королевском стиле они выступали со всем своим очарованием, стилем и блеском, которые превратили их в одну из самых известных пар в мире. Поездка имела оглушительный успех. Доброжелательность, с которой они начали свой брак, снова хлынула на них.

Затем, за день до отъезда, они взяли кирку и разбили сосуд благополучия, уничтожив накопленный успех, высосали всю позитивность, которая была восстановлена в хороших отношениях с прессой, и рассеяли саму цель королевского тура, которая заключается в содействии гармонии, привлечении внимания всего мира к месту, которое они посещают. Одним махом Гарри и Меган отвлекли внимание от Южной Африки, страданий ее народа и их собственного успеха, выпустив заявление, которое не согласовывал их официальный офис в Букингемском дворце или Министерство иностранных дел и по делам Содружества, отвечающие за королевские туры. Заявление было опубликовано на их официальном сайте, управляемом американцами:

Заявление Его Королевского Высочества Принца Гарри, герцога Сассекса

01 октября 2019 года

Как пара, мы верим в свободу СМИ и объективные, правдивые репортажи. Мы рассматриваем их как краеугольный камень демократии, и в нынешнем состоянии мира – на всех уровнях – мы никогда более не нуждались в ответственных средствах массовой информации.

К сожалению, моя жена стала одной из последних жертв британской бульварной прессы, которая проводит кампании против отдельных лиц, не думая о последствиях, – безжалостной кампании, которая обострилась за последний год, во время ее беременности и во время воспитания нашего новорожденного сына.

В этой неустанной пропаганде есть своя человеческая цена, особенно когда она заведомо ложна и злонамеренна, и хотя мы продолжаем делать храброе лицо, я не могу описать, насколько болезненной она была…

До сих пор мы были не в состоянии исправить постоянные искажения – то, что эти избранные средства массовой информации знали и поэтому использовали ежедневно, а иногда и ежечасно. Именно по этой причине мы предпринимаем юридические действия, процесс, который продолжается уже много месяцев.

Позитивное освещение событий прошедшей недели в этих же публикациях разоблачает двойные стандарты этой специфической пресс-группы, которая почти ежедневно поносила ее в течение последних девяти месяцев; они были в состоянии создавать ложь за ложью за ее счет просто потому, что она не была на виду во время отпуска по беременности и родам. Она та же самая женщина, какой была год назад в день нашей свадьбы, точно такая же, как и та, которую вы видели в этом африканском туре.

Для средств массовой информации это игра, и мы не хотели играть в нее с самого начала. Я слишком долго был молчаливым свидетелем ее личных страданий. Стоять в стороне и ничего не делать было бы противно всему, во что мы верим.

Этот конкретный судебный иск связан с одним инцидентом в длинной и тревожной модели поведения британских бульварных СМИ. Содержание частного письма было опубликовано незаконно, намеренно деструктивным образом, чтобы манипулировать вами, читатель, и способствовать дальнейшему расколу повестки дня рассматриваемой медиагруппы. В дополнение к своей незаконной публикации этого частного документа, они намеренно ввели вас в заблуждение, стратегически опустив отдельные абзацы, конкретные предложения и даже отдельные слова, чтобы скрыть ложь, которую они увековечивали более года.

Наступает момент, когда единственное, что нужно сделать, – это противостоять этому поведению, потому что оно разрушает людей и разрушает жизни. Проще говоря, это издевательство, которое пугает и заставляет замолчать людей. Мы все знаем, что это неприемлемо, ни на каком уровне. Мы не хотим и не можем верить в мир, где нет ответственности за это.

Хотя это действие может быть небезопасным, оно является правильным. Потому что мой самый глубокий страх – это повторение истории. Я видел, что происходит, когда кого-то, кого я люблю, превращают в товар до такой степени, что с ним больше не обращаются как с реальным человеком. Я потерял свою мать и теперь вижу, как моя жена становится жертвой тех же самых могущественных сил.

Мы благодарим вас, общественность, за вашу постоянную поддержку. Мы очень ценим ее. Хотя может показаться, что это не так, мы действительно нуждаемся в ней.

СМИ сообщили:

Ее Королевское Высочество Герцогиня Сассекская подала иск против ассоциированных газет в связи с неправомерным использованием частной информации, нарушением авторских прав и нарушением закона О защите данных 2018 года. Разбирательство в канцелярии Верховного суда связано с незаконной публикацией частного письма.

Официальный представитель Шиллингс, представляющий интересы герцогини Сассекс, сказал:

“Мы возбудили судебное разбирательство против Mail on Sunday и Associated Newspapers в связи с назойливой и незаконной публикацией частного письма герцогини Сассекс, которое является частью кампании этой медиагруппы по публикации ложных и намеренно унизительных историй о ней, а также о ее муже. Учитывая отказ ассоциированных газет удовлетворительно решить этот вопрос, мы возбудили дело о возмещении этого нарушения конфиденциальности, нарушения авторских прав и вышеупомянутой повестки дня СМИ. Это дело финансируется частным образом герцогом и герцогиней Сассекскими. В ожидании решения суда средства от любого ущерба будут переданы в благотворительный фонд по борьбе с хулиганством”.

Перчатка была брошена. Это было объявление войны британской прессе, и хотя американские СМИ, возможно, не поняли этого, их коллеги по другую сторону Атлантики поняли.

Хотя это не то чтобы неслыханно для королевских особ подавать в суд, это очень необычно. И с точки зрения британцев время было выбрано хуже некуда. Но с точки зрения Саншайн Сакс, чья задача состояла не в том, чтобы защитить интересы Британии, а в том, чтобы вооружить всех и вся в интересах Сассексов, это было лучшее время.

Отбросив в сторону личности и личные выгоды, которые Саншайн Сакс могла бы получить для Сассексов, поставив цель королевского турне в ущерб национальным интересам Великобритании и даже выгодам, которые мог бы получить народ Южной Африки, заявление стало худшим концом королевского тура, который прошел с вопиющим успехом. Это заявление затмило турне, которое готовилось несколько месяцев, стоило огромных денег и шло так хорошо, пока объявление войны не отвлекло внимание всего мира от Южной Африки и ее проблем к личным интересам герцога и герцогини Сассекс.

Единственным смягчающим обстоятельством, если оно вообще существовало, было то, что Саншайн Сакс, будучи американской компанией с левыми симпатиями, не имела ни знаний, ни интереса в продвижении программы монархии и Содружества, поэтому они устроили разрушительный бал на королевском празднике от имени своих клиентов. Неудивительно, что это было встречено возмущением в Британии.

Не было никаких сомнений в том, кто посоветовал Гарри и Меган относительно заявления и его времени. Совет имел все признаки американской инициативы, и попахивал вмешательством иностранного субъекта в национальную жизнь другой страны. Саншайн Сакс, Гарри и Меган, возможно, и не были на переднем крае их замысла, но пресса, дворец и остальная королевская семья в полной мере оценили конституционное значение этого действия.

Само заявление представляло собой любопытную смесь фактов, вымысла, выдаваемого желаемого за действительное, страха, отвращения и ложных обвинений. Страсть и эмоции Гарри поднимали настроение, хотя были ли они неуместны – совсем другой вопрос. Дело в том, что, если отбросить все необоснованные обвинения в издевательствах, в том, что злобная пресса манипулирует доверчивой публикой и преследует Меган и Диану, которая, как было сказано ранее, обычно сама давала наводку журналистам и поэтому была в значительной степени, если не полностью ответственна за ее преследование, якобы невинная Меган судилась не из-за “лжи за ложью”, как утверждал Гарри, а потому, что ее отец обратился в Mail on Sunday по поводу разглашения якобы друзьями Меган частного письма, которое она написала ему год назад, письма, содержание которого он держал в секрете, пока она не разгласила его, очевидно, с единственной целью – опорочить его.

Вопреки утверждениям ее друзей, которые цитировали это письмо и, следовательно, могли видеть его только благодаря Меган, она не пыталась связаться с Томасом Марклом, как она утверждала. У него были записи телефонных разговоров, чтобы опровергнуть ее версию и доказать свою, а также многое другое, включая доказательства того, кто заплатил за ее учебу в университете.

Таким образом, основанием для иска послужили не хитрость, не манипулятивность и не лживость Mail on Sunday, поведение которой в тот раз было безупречным. Юридические и моральные вопросы были яснее ясного. Эта газета просто сослалась на статью People и процитировала письмо, которое Меган написала своему отцу, после того, как она сама нарушила свою конфиденциальность, раскрыв содержание письма даже не одному, а по крайней мере пяти отдельным друзьям, которые объединили свои усилия, чтобы еще больше нарушить эту конфиденциальность, рассказав журналу People содержание письма, которое она написала.

По словам Меган, она изложила свои чувства на бумаге, чтобы восстановить их разрушенные отношения, а не оставить бумажный след, чтобы предать своего отца и отправить его в небытие, и тем самым восстановить часть ущерба своей репутации. Факты говорили сами за себя. Если она действительно хотела восстановить отношения с отцом, то почему не ответила ни на одну из его попыток связаться с ней? Почему она обнародовала якобы личное общение между дочерью и отцом, которое он собирался сохранить в тайне, но которое она открыла не одному, а нескольким своим друзьям? Что Меган имела в виду под понятием “личное”? Распространялось ли это только на защиту ее собственных интересов? Было ли это настолько расплывчатым определением, что она могла требовать молчания от получателя письма, единственный смысл существования которого сводился к фабрикации корыстных доказательств ее версии? Неужели все права принадлежат Меган, а не Тому-старшему? А как насчет тех пятерых друзей, которые обманули доверие Меган, рассказав прессе то, что она сообщила им? Должны ли мы были признать, что друзья, которые предают вашу конфиденциальность, это нормально, потому что вы считаете, что они пытаются защитить вас, а отец, чья личная жизнь была предана вами и вашими друзьями, не имеет права защищать себя от нарушения частной жизни, которое вы установили?

Абсолютная нелогичность предпосылок, выдвинутых Гарри для судебного иска против Mail on Sunday, была несостоятельна, хотя никто из знающих людей не ожидал, что широкая публика это поймет. Да и зачем им это, если они лишь мельком видят всю картину?

Меган еще больше пыталась убедить всех своей доверчивости, утверждая, что ее друзья сами, без ее ведома, согласия или одобрения, сфабриковали все это в попытке защитить ее. Неужели мы действительно должны были поверить, что Меган, которая устроила такую проблему из своей частной жизни, сама нарушила свою конфиденциальность, когда показывала пятерым своим самым близким друзьям письмо, написанное ею своему отцу? Как они связались, организовали и сфабриковали интервью, которое они дали, в общенациональном издании, таком популярном, как журнал People? Почему они были свободны сделать это без каких-либо неблагоприятных последствий, в то время как отец, которого они привязали к позорному столбу, не имел права защищать свои действия, свои интересы и свою частную жизнь, которые они нарушили во имя своих собственных интересов? Меган, по-видимому, написала это письмо с целью оскорбить своего отца. Она открыла его содержание своим друзьям, которые повторили ее слова People. Следовательно, она была виновницей нарушения, а не его жертвой.

Все, что сделал ее отец, – это защитился от обвинений, которые друзья Меган выдвинули в его адрес. Если верить Mail on Sunday, в которой были опубликованы записи и документы, подтверждающие их претензии, все, что сделал ее отец, – это попытался защитить себя.

Всегда плохо, когда семьи стирают свое грязное белье на публике. Зловоние грязной воды прилипает ко всем заинтересованным лицам, а не только к виновным. Если бы Гарри был старше, когда умерла его мать, он, возможно, понял бы, насколько разрушительно пытаться использовать прессу против семьи. Возможно, что у него было бы больше сочувствия к тем, кого Диана запятнала, обливая их желчью, выдавая себя за жертву, в то время как на самом деле она чаще всего была преступницей, чем кем-либо еще. Место для разрешения семейных конфликтов должно быть за закрытыми дверями. Общественная арена также не является подходящей платформой для самоутверждения за счет членов семьи. Это всегда приводит к обратным результатам, хотя бы потому, что с каждой победой вы теряете непропорционально большое количество сторонников. Вступает в силу закон убывающей отдачи.

Меган и Гарри понимали, что ссора с отцом нанесла ее имиджу огромный вред. По-видимому, они полагали, что слабым звеном в этой цепи будет Mail on Sunday по причинам, о которых я скоро расскажу.

Один мой американский кузен, которому нравится Меган, говорит: “Она такая красивая и элегантная, а ее отец ужасен. Лучше бы он просто исчез”.

Как бы то ни было, адвокаты по обе стороны Атлантики признали, что Томас Маркл-старший имел основания подать иск против своей дочери за клевету.

Согласно американскому законодательству, истец должен доказать злой умысел, чтобы добиться успеха. Один из лучших адвокатов сказал мне: “Что может быть более злонамеренным, чем письмо дочери своему отцу, полное вводящих в заблуждение и неточных утверждений, с очевидной целью передать его содержание друзьям, которые затем передадут его средствам массовой информации, чтобы унизить его и представить его в нелестном свете?”

В то время как американские поклонники Меган, возможно, хотели бы, чтобы Том-старший исчез, в Британии это чувство было более тонким. Тот факт, что он предпочел не подавать на нее в суд, а заставить британское издание изложить его точку зрения, свидетельствовал о том, что он не хотел жестко наказывать Меган, хотя и хотел восстановить равновесие. Если бы он был тем жадным до денег, ищущим внимания придурком, каким его выставили друзья Меган, он мог бы получить миллионы от People, а также гораздо больше освещения, чем статья в Mail on Sunday, подав в суд на нее и ее друзей, которые опорочили его в журнале People.

Для тех из нас, кто разбирается в этом вопросе, выбор Меган публикации для подачи иска был интересным, возможно даже циничным, и, безусловно, показательным для искушенного и умного оператора. The Mail on Sunday принадлежит компании DMG Trust, основным акционером и председателем правления которой является 4-й виконт Ротермир, двоюродный брат первого мужа Леди Мэри Гэй Керзон, Эсмонда Купер-Ки.

Нынешний редактор – Тед Верити, но предыдущим редактором был Джорди Грейг, ныне редактор родственной ему газеты Daily Mail. Королевская чета вполне могла подумать, что Mail group будет легкой добычей, потому что Джонатан Ротермир и Джорди Грейг имеют безупречные связи в высших слоях британского общества и не захотят подвергать опасности свои связи с королевской семьей. Если это так, то они просчитались.

Британские пресс-бароны чрезвычайно влиятельны, но Джонатан и его отец Вир всегда были известны тем, что были неприкасаемыми. Они буквально позволяют своим редакторам и менеджерам работать без привязки к самим себе. Это было доказано во время расследования Левесона о стандартах прессы, когда Джонатан был настолько отстранен от управления своей могущественной медиа-империей, что не мог повлиять на своих редакторов по поводу Brexit, несмотря на уговоры бывшего премьер-министра Дэвида Кэмерона.

Я знала его родителей, с которыми познакомилась в 1973 году на Ямайке, где у них был дом на Round Hill, где проходил свадебный прием Тома Инскипа и где останавливались Гарри и Меган. Поэтому вполне естественно, что, как только у меня возникли проблемы с его газетами, я обратилась к Виру, чтобы он заступился за меня. Он ответил, что, как бы я ему ни нравилась и как бы он ни хотел, чтобы его газеты не клеветали на меня, у него просто нет на это полномочий. И если он сделает исключение для меня, то в будущем ему придется сделать это для всех остальных. Мать Джонатана Пэт подтвердила слова своего мужа и часто говорила, что единственный человек, ради которого Вир готов был пойти на все, – это королева.

Джорди пользовался все большим влиянием в качестве редактора одной из самых популярных газет страны. У него были такие же связи, как и у Ротермира. Его отец, сэр Кэррон Грейг, был придворным, джентльменом-привратником королевы в течение тридцати четырех лет, прежде чем его сделали экстра-джентльменом-привратником. Его старший брат Луи был почетным пажом королевы, а сестра Лаура – фрейлиной Дианы, принцессы Уэльской. Гарри, конечно, хорошо знал Лауру, так что связь была какой угодно, только не условной.

Если Гарри и Меган думали, что Джонатан и Джорджи могут вмешаться, если ситуация станет тяжелой, они просчитались. The Mail on Sunday публично заявили, что будут защищаться от претензий Меган до самого конца. Через друзей в этой организации мне в частном порядке сообщили, что таково на самом деле намерение газеты. Томас Маркл дал показания их адвокатам, представил доказательства значительной финансовой помощи, которую он оказывал Меган на протяжении многих лет, включая доказательства того, что он оплачивал ее обучение в Северо-Западном университете, предоставил медицинские записи, подтверждающие, что у него действительно были сердечные приступы, которые помешали ему присутствовать на свадьбе, и показал свои телефонные записи, которые показывают, что Меган и Гарри никогда не пытались позвонить или написать ему после свадьбы, несмотря на их заявления об обратном. С другой стороны, он неоднократно пытался связаться с ней, опять же вопреки утверждениям ее друзей в People.

Через несколько дней Гарри объявит, что он также подал в суд на The Sun и The Mirror за взлом своих телефонов много лет назад. Жребий был теперь брошен по-настоящему. Это очень серьезный случай, когда член Британской королевской семьи подает в суд на британскую национальную газету. Это еще более серьезно, когда у вас есть не только слабое дело, какое явно было у Меган, но и ваш оппонент может утверждать, что вы не правы. Ни один роялист не хотел бы видеть ни Меган, ни Гарри смущенными и униженными в суде. Более того, в авторитетных кругах всегда считалось, что судиться с прессой можно только тогда, когда твердо стоишь на ногах, занимая высокое положение как в юридическом, так и в моральном плане.

Помимо того, что все судебные дела непредсказуемы и поэтому часто менее управляемы, чем думают новички, – Оскар Уайльд и Глория Вандербильт-старшая – два примера, – британские таблоиды, несмотря на частые доказательства обратного, действительно имеют стандарты, хотя они гораздо выше, когда речь идет о других, чем о себе. Несмотря на то, что их двойные стандарты подпитываются щедрыми дозами ханжества, лицемерия, самомнения, самообмана и осуждения, они искренне верят, что у них есть праведная цель в сохранении свобод в нашем обществе. В какой-то степени они правы. Поэтому они обладают всей праведностью фарисеев, будучи жестоко жесткими, их навыки выживания отточены благодаря жесткой конкуренции, существующей между различными национальными изданиями. Они ненавидят, когда на них подают в суд. Они никогда не прощают тех, кто подает на них в суд, даже если вы правы, а они неправы, как я знаю из личного опыта. У них долгая память и еще более длинные тиражи.
Они накажут вас в конце концов. Поэтому вам не стоит вступать в тяжбу, если вопрос не является настолько важным, и вы так явно правы, а они так явно неправы, что у вас действительно нет выбора. Это действительно должно быть что-то фундаментальное, как если бы честного человека обвинили в воровстве, но вы не должны выдавать желаемое за действительное и строить из себя жертву.

Меган известна как превосходный мастер слова, которая покорила миллионы людей своими блогами. И она, конечно, приложила руку к заявлению Гарри, как и ко всему, что он говорит и делает. Они были бы мудры, если бы поняли, что их риторика может вызвать сочувствие у их сторонников, но она не разжалобит прессу и ту часть британской общественности, которая верит в свободную прессу.

Британская пресса, с ее обостренным чувством справедливости и склонностью объединять усилия против любого, кто нападает на кого-то из своих, не собиралась забывать о том, как Mail on Sunday обвинили в том, что она была неправа, когда они просто должным образом выполняли свою работу. Расплата была неизбежна и наступила довольно скоро. 21 октября 2019 года телеканал ITV выпустил в эфир документальный фильм под названием “Гарри и Меган: африканское путешествие”.

Предполагалось, что это будет программа об их поездке в Южную Африку, причем, основное внимание будет уделено их работе, а не им самим. Интервьюер Том Брэдби, как известно, дружил не только с Гарри, но и с Уильямом. Никто и представить себе не мог, что Гарри и Меган будут использовать телевизионную программу в качестве форума для исповеди.

Члены королевской семьи, за исключением покойной матери Гарри, не относятся к телевизионным выступлениям как к сеансам групповой терапии, равно как и к секретам исповеди, которые должны быть раскрыты участниками интервью миллионам зрителей. И все же Тому Брэдби удалось заставить Гарри признаться в разрыве с братом, о котором было хорошо известно в высших кругах, но только теперь подтверждено широкой публике, когда он заявил, что они с Уильямом идут “разными путями” и в их отношениях бывают хорошие и плохие дни. Поскольку с 1997 года для британцев было истиной, что королевские братья очень близки и взаимно поддерживали друг друга, это было ошеломляющим открытием.

Поскольку Гарри и Меган открыто говорили о своих страданиях, Брэдби поднял тему их психического благополучия. Гарри рассказал, что “каждый раз, когда он видит вспышку от фотоаппарата, он вновь переживает смерть своей матери”. Диана умерла больше двадцати двух лет назад. Неужели Гарри всерьез ожидал, что кто-то поверит в то, что он был настолько эмоционален, что вспышки света катапультировали его обратно к смерти Дианы, или он пытался получить поддержку общественности, разыгрывая карту сочувствия? Несколько журналистов, с которыми я беседовала, высказали мнение, что Гарри либо “теряет сюжет” и “сходит с ума” под опекой Меган и “всеми этими йогами и медитациями, которыми она его заставляла заниматься”, либо это была откровенная попытка с его стороны цинично разыграть карту смерти своей матери в попытке заткнуть им рот. Им это не нравилось.

Не одобряя поступок Гарри, они еще больше осуждали то, что считали явной попыткой Меган завоевать симпатии публики рассказами о своей нелегкой участи. Когда Том Брэдби спросил ее, как она поживает, она прикусила дрожащую губу, казалось, сдерживая слезы, и храбро призналась, что ей трудно приспособиться к королевской жизни, что никто не спрашивал ее, как она поживает, подразумевая, что она чувствительная душа, окруженная черствыми людьми, и что “недостаточно просто пережить что-то….Вы должны процветать”, – она, безусловно, тронула поклонников и даже нейтрально настроенных людей в Северной Америке.

Одна из моих самых старых и близких подруг, чей первый муж был известным американцем, а второй – видной фигурой в Нью-Йорке, рассказала мне, как она была тронута признанием Меган. В Британии, однако, это была другая история, и мнения разделились не в ее пользу. В то время как у Меган были ее сторонники, огромное количество людей, как журналистов, так и простых британцев, выражали свои чувства, презрительно говоря:

“Какая актриса! Какая фальшь! Какой обман! Какая избалованная, жадная, эгоцентричная, жалеющая себя корова”.

Они были убеждены в справедливости своих выводов, потому что Меган рассказала Тому Брэдби о своем замешательстве, в стране, где ее окружали люди, чья повседневная жизнь была настоящей борьбой за выживание. А она стояла перед камерой, умоляя мир о сочувствии к ее тяжелой участи в жизни. Для них она не заслуживала сострадания к трудностям, связанным с ее сверхпривилегированным существованием; она должна была оглянуться вокруг, считать свои благословения и благодарить Гарри, Бога и Королеву за то, что они поместили ее в сверхпривилегированное лоно роскоши.

Один представитель публики, присутствовавший на мероприятии в моем замке и вступивший со мной в беседу, сказал: “Меган Маркл, должно быть, самая бесчувственная женщина на земле. Как вы можете просить публику пожалеть вас, потому что вы королевская герцогиня, которая носит одежду стоимостью в миллион долларов в год? Потому что вы потратили 2,4 миллиона фунтов стерлингов на ремонт вашего дома с пятью спальнями в поместье королевы? Потому что у вас есть армия сотрудников, которые помогают вам с вашим ребенком? Где причина для жалости? Мне и моим друзьям очень неприятно, что эта женщина приехала сюда и вместо того, чтобы быть благодарной за все, что ей дали, она жалуется, что у нее недостаточно поддержки”.

Для англичан, которые думали не только о Меган-персоне, но и о Меган-королевской герцогине и о том, что она должна быть благодарна за многое, она не заслуживала сочувствия, в то время как американцы очень сочувствовали ей и вовсю ругали бесчувственных британцев.

Еще не успели британцы оправиться от сенсации, вызванной выходом в эфир интервью Тома Брэдби, как 33-летняя член парламента от лейбористов Холли Линч собрала группу женщин-депутатов, в основном лейбористок, как и она сама, чтобы подписать открытое письмо Меган, демонстрирующее солидарность.

Написанное на почтовой бумаге Палаты общин оно было адресовано Ее Королевскому Высочеству герцогине Сассекской в Кларенс-Хаус, что, по иронии судьбы, было первым из многих признаков того, что авторы письма не были ни столь искушенными, ни столь осведомленными, как могла бы вообразить публика. Кларенс-Хаус – резиденция принца Уэльского. Офис Сассексов находился в то время в Букингемском дворце, их дом – во Фрогмор-коттедже, поэтому еще до того, как письмо было начато, оно задавало тон неточностям, вводящей в заблуждение информации и подлинному отсутствию понимания того, что за этим последует. В нем говорилось:

Как женщины – члены парламента, мы хотели выразить нашу солидарность с вами в том, что мы выступаем против неприятных и часто вводящих в заблуждение историй, напечатанных в наших национальных газетах о вас, вашем характере и вашей семье.

В некоторых случаях истории и заголовки представляли собой вторжение в вашу частную жизнь и стремились бросить тень на ваш характер, без какой-либо уважительной причины, насколько мы можем видеть. Еще больше беспокоит то, что можно описать только как устаревший, колониальный подтекст к некоторым из этих историй.

Как женщины – члены парламента из всех слоев общества, мы поддерживаем вас в том, что это не может быть оставлено без ответа…

…Мы солидарны с вами в этом вопросе. Мы будем использовать имеющиеся в нашем распоряжении средства для обеспечения того, чтобы наша пресса признала ваше право на частную жизнь и проявила уважение, а также чтобы их истории отражали правду”.

Меган, конечно же, была рада получить такую открытую и беспрецедентную поддержку. Она связалась с Мисс Линч и поблагодарила ее.

Тем не менее, с этим письмом было несколько проблем, главной из которых было обвинение в том, что сообщения прессы нарушают частную жизнь Меган, не проявляют уважения и пишут неправду. На самом деле пресса имела гораздо более точное представление о том, что происходит за кулисами, чем депутаты, которые путали комментарии, размещенные в интернете, с обоснованной критикой, которую делала пресса. Журналисты не могут нести ответственность за то, что происходит в интернете, но, конечно, политики всех мастей всегда стремятся заткнуть рот средствам массовой информации и готовы использовать любой повод, который поможет им продвигать свои цензурные программы.

Таким образом, это был классический случай, когда политики пытались извлечь выгоду из ситуации, в которую они по праву не должны были вмешиваться. Конфликты между членом королевской семьи и представителями прессы должны были быть запрещены для парламентариев, и были бы запрещены, если бы в них был замешан любой другой член королевской семьи. Но Меган Маркл была американской феминисткой смешанной расы и левым политическим активистом, ее уникальные качества были экстраполированы этими депутатами в предоставление им лицензии на вмешательство, когда на самом деле у них не было ни права, ни правильной степени информации, с которой можно было бы вмешаться.

На самом деле имелись веские основания полагать, что эти политики использовали личность Меган в своих целях и в своих политических интересах. Тот факт, что они вмешивались именно в тот момент, когда уже шел судебный процесс между членом королевской семьи и Mail on Sunday, делал их действия еще более неоправданными. В условиях демократии право прессы свободно комментировать действия общественных деятелей, особенно политических или королевских, является фундаментом, который должен быть защищен всеми, кто понимает, что свободная пресса защищает свободное общество и наоборот. Меган подала иск против издания, которое имело законное право на ответ, и поэтому можно считать, что эти политики злоупотребляли своими позициями, написав Меган в тех выражениях, в которых они это делали.

Время для письма тоже было неудачным. Британия была в нескольких коротких неделях от яростно оспариваемых всеобщих выборов, которые, без преувеличения, представляли собой самый важный выбор, который избиратели должны были сделать в своей жизни. На карту была поставлена сама душа и будущее страны.

Останется ли Британия центристской демократией при действующем премьер-министре Борисе Джонсоне или станет марксистским государством при лидере лейбористов Джереми Корбине? Останется ли она частью Европейского Союза или вернет себе те элементы своего национального суверенитета, которые были утрачены в рамках ее членства в Европейском Союзе? Будет ли в Британии Brexit или избиратели предпочтут отменить свой первоначальный голос, чтобы остаться одной из двадцати семи стран Евросоюза? Большинство подписавших письмо были депутатами от лейбористской партии.

Многие из них были убежденными республиканцами. Некоторые из них были известными политическими агитаторами. Те немногие, кто не был бешеными левыми антимонархистами, были откровенными феминистками, которые видели женоненавистничество повсюду, и явно использовали популистские и популярные лозунги в надежде, что они сохранят свои места.  Таким образом, за якобы благородными чувствами скрывалось огромное количество циничных и политизированных личных интересов.

Что касается дворца, то это была именно та ситуация, которой они всегда стремились избегать, и которая никогда бы не произошла, если бы Меган и Гарри не потворствовали тем политическим элементам в стране, которые хотели упразднить монархию. Это был еще один пример того, как опасно, когда ведущие члены хора решают, что это их личный интерес – петь не в тональности. Антимонархистка, прореспубликанская марксистка Ребекка Лонг-Бейли фактически сказала, что, хотя она хочет отменить монархию, она хотела бы видеть Меган королевой.

Еще более оскорбительным, чем ранговая политизация вопроса, не имеющего ничего общего с политикой, был намек в письме на то, что Меган стала жертвой по расовым мотивам. Тонко завуалированный намек на “колониальный подтекст” обвинял прессу в расизме, в то время как они встречали Меган с распростертыми объятиями и подавляли много негативной информации о ней. У них не было против нее расистских мотивов. Напротив, они были настроены в ее пользу именно на этих основаниях. В отличие от членов парламента, подписавших это письмо, они знали, что Меган с едва скрываемым презрением относится ко многим британским традициям, но этот факт не делал их виновными в “колониальном подтексте”. Если кто-то и был виновен в предвзятости, так это депутаты парламента, написавшие письмо, или сама Меган, ибо что может быть более предвзятым, чем иностранец, презирающий национальные обычаи и институты? Очевидно, что кто бы ни был предубежден, это была не пресса, а авторы письма, которое было написано с конкретной целью использовать время национальной уязвимости. Именно подписанты были настроены предвзято: против монархии, против центристских и правых элементов британской прессы. Они пытались извлечь политический капитал из того, во что не имели права вмешиваться.

Однако в преддверии выборов 12 декабря 2019 года у британского народа было больше поводов для беспокойства, чем любые причудливые заявления женщин-депутатов парламента. Все в Британии сосредоточились на действительно важном вопросе: останется ли страна центристской демократией вне Европейского Союза или станет марксистским государством, возможно, в ЕС, а возможно, и вне его. И для людей по всей стране это было огромным облегчением, когда Борис Джонсон был переизбран премьер-министром с огромным большинством голосов. Несколько депутатов парламента, которые так позорно пытались извлечь политический капитал из конфликтов между прессой и Сассексами, потеряли свои места.

Проблема марксистских депутатов-оппортунистов была решена электоратом, а Гарри с Меган принялись за решение своих собственных проблем. Они дали первое представление о своих планах на весь год, когда объявили, что не будут проводить Рождество с королевской семьей, а поедут с Арчи за границу, чтобы праздновать его с ее матерью. Хотя мало кто за пределами узкого королевского круга понимал, что королевская чета делает первый шаг в реализации своих амбиций обосноваться в Калифорнии, в безопасности вне досягаемости дворца и его сторонников в британских средствах массовой информации, что они продвигают свои интересы и стремятся стать финансово независимыми. Но своим объявлением Гарри и Меган вручили своим критикам кинжал, и средства массовой информации не колеблясь использовали его.

Их отказ провести с принцем Филиппом Рождество, которое, как подозревали Флит-стрит и большинство хорошо информированных людей, может стать для него последним, вызвал вопросы о том, насколько действительно гуманны они, когда дело касается близких людей, в отличие от незнакомцев, которые будут восхищаться ими, когда они предаются проявлениям гуманизма.

В течение некоторого времени в хорошо информированных кругах Британии были разговоры о том, что принц Филипп посочувствовав кому-то с раком поджелудочной железы, заявил, что у него тоже диагностирован рак. Из уважения к нему и Королеве редакторы решили не сообщать эту новость, пока о ней не объявят во дворце. Поскольку до сих пор не было сделано никакого объявления, ни один редактор не опубликовал этот факт, но любому человеку с мозгами в голове достаточно взглянуть на принца Филиппа, чтобы понять, что он вряд ли долго протянет на этой земле, есть ли у него рак поджелудочной железы или нет.

Поэтому пресса вмешалась и спросила, насколько искренне гуманны Гарри и Меган. Хотя в некоторых статьях говорилось о том, что Меган намеренно разлучила Гарри с семьей, но никто не утверждал, что она обижена на деда своего мужа за то, что тот советовал Гарри не жениться на ней. Таким образом, они демонстрировали сдержанность, и только в шикарных гостиных говорили, что Меган умело использовала первоначальную осторожность семьи в отношении нее, чтобы получить абсолютный контроль над Гарри и увести его от его семьи в направлении, которое она хотела – быть всемирной знаменитостью, базирующейся в Калифорнии.

В то время как пресса называла бегство пары через Атлантику потворством своим слабостям, а более левые газеты придерживались альтернативной точки зрения, что они, молодая пара, не обязаны всегда проводить праздничный сезон с бабушкой и дедушкой Гарри, я считала, что Гарри и Меган будут стремиться вести жизнь по обе стороны Атлантики, и постараются максимизировать коммерческие возможности, наживаясь на своем королевском статусе и славе.

Очевидно, что Гарри и Меган не собирались думать о существовании принца Филиппа, когда их внимание было сосредоточено на них самих. Если отбросить сентиментальность, то не имело ни малейшего значения, проведут ли они Рождество в Канаде или в Сандрингеме. Важно было то, где они будут жить, и моя информация, которая очень скоро будет подтверждена заявлением, сделанным ими в январе, заключалась в том, что они намеревались жить между Британией и Калифорнией, наслаждаясь всеми преимуществами своей королевской жизни, когда они были здесь, и всеми преимуществами своей американской деятельности, когда они были там.

Автор перевода ROYALS